— Бенито, успокойся!

Тяжелая темнозеленая зыбь накатывалась на берег, шторм усиливался; голодные чайки изо всех сил старались подняться в воздух, но ветер прибивал их назад, к земле. Джованни, вслушиваясь, как гудит зыбь, обрадованно глядел на рыбаков, чьи простые мужественные сердца так неожиданно раскрылись в этот хмурый штормовой день.

А назавтра… Уже ничего, кроме рыбы, их не интересовало… Они с благодарностью глядели на море, которое успокаивалось и снова сверкало солнечной синевой.

3

Это случилось на второй день после шторма. Джованни набирал воду из мраморной колонки, стоящей в саду перед оградой виллы, как вдруг к нему подошел человек в кремовом костюме из тонкой шерстяной ткани:

— Неплохой день для лова — не правда ли, маленький синьор?

— День хороший, — испытывая какую-то неловкость, ответил Джованни.

Его карие, с золотистым отливом глаза заглянули в серые глаза незнакомца. Жаркие солнечные огоньки встретились с твердыми, как кварц, кусочками льда.

— Я Чарльз Гетбой, — объявил незнакомец.

— А я Джованни, — наполнив ведро водой, сказал Джованни.

— Что же, будем знакомы… — Назвавшийся Чарльзом Гетбоем говорил с заметным иностранным акцентом. — Ты, наверно, знаешь, кто я такой?.. Нет? Ну, здесь все мое! — И он небрежным движением руки указал на виллу.

Джованни с любопытством глядел на Гетбоя. Так вот какие они, миллионеры…

— Ты меня не бойся, — сказал Чарльз Гетбой.

— Я никого не боюсь. Прощайте, синьор! — подняв ведра, заторопился Джованни.

— Постой!

— Я слушаю, синьор!

— Не ты ли поймал орла? Об этом мне только вчера сказали…

— Я, — ответил Джованни.

— Это мой орел, я в него стрелял и, как видишь, не совсем промахнулся.

— Нет, орел не ваш, синьор. Разве вы купили всех орлов в итальянском небе?

— Пожалуй, я мог бы и это сделать, но я не спорю… Ладно, орел твой.

— Мой! — твердо сказал Джованни.

— Так вот ты и продашь мне орла. Я прикажу сделать из него чучело для письменного стола.

Джованни молчал. Пусть Гетбой будет трижды Гетбоем — он не получит орла.

— Прощайте, синьор!

Оставшись возле колонки, Гетбой рассмеялся.

…К вечеру он собственной персоной появился на берегу.

Рыбаки ужинали — хлебали уху из макрели. Море нежно синело. Приближался вечер, но здесь, на берегу, день словно остановился — так много было еще солнца.

Рыбаки, не отрываясь от еды, вежливо поклонились Гетбою:

— Здравствуйте, синьор!

— Здравствуйте, синьоры!

Джованни сидел перед костром на деревянном ящике. Чарльз Гетбой подсел к костру.

— Не советую тебе упрямиться, мой мальчик, — сказал он Джованни.

Иностранец вынул из кармана портсигар, достал из него сигару, закурил и выпустил на Джованни струю пахучего дыма.

Рыбаки — они уже знали в чем дело — с интересом ждали, что произойдет дальше. Многие из них видели настоящего миллионера впервые. Но ни почтения, ни страха не выказывали они перед ним, ибо случилось так, что каждый из них в эту минуту почему-то сравнил богача с собой. Ничего необыкновенного не было в нем. Отними у него деньги — он не сможет даже сделаться рыбаком…

— Ты только подумай, Алессандро, — шепнул Филиппо — одно слово этого синьора — и тысячи людей безработные…

Иностранец поправил упавшую на лоб прядь светлых волос и еще ближе подсел к огню.