Теперь ей нужна была только его нежность, только она могла успокоить ее.

— Если б ты злился на меня, я бы не смогла вынести твоего гнева, — прошептала она, вдыхая его теплоту, зная, что в данный момент именно это для нее важнее всего на свете. Она больше не хотела никаких слов, его ласка говорила сама за себя.

Абул распахнул полы ее плаща и она легла рядом с ним на мягкую траву. Тело ее было освещено мягким светом костра, и Абул наклонился над ней, немного погодя освободил ее разум от того ужаса, который все еще витал в нем.

— Сарита!

— Ш-ш-ш.

Абул улыбнулся и покачал головой:

— Сарита!

— Ш-ш-ш. Ты напугаешь его, и мы останемся без обеда, — прошептала она, глаза ее горели от возбуждения.

Абул улыбнулся еще шире. Сарита лежала на животе, наполовину нависнув над водой. Она была поглощена сражением с пятнистой форелью, отдыхающей под плоским камнем. Менее удачливый товарищ ее уже лежал на траве, доказывая тем самым поразительное умение Сариты ловить рыбу таким странным способом.

— Слушай, брось это занятие и иди сюда. Я хочу с тобой поговорить, — что-то в его голосе заставило ее на этот раз повернуться к нему.

— Что может быть важнее обеда?

Но Сарита чувствовала, о чем он собирается с ней поговорить, и боялась этого разговора с тех самых пор, как проснулась этим утром в его объятиях. Она помнила, что вчера они говорили только о его злости, но им надо было поговорить еще о многом, например, о том, как ему удалось добиться ее освобождения и, что более важно, когда они вернутся в Альгамбру.

Она не имела намерений не возвращаться с ним. Если она не смогла помочь ему, то останется с ним. Но ей безумно не хотелось возвращаться в душную атмосферу Альгамбры, туда, где Абул постоянно был охвачен тревогой, а она чувствовала себя абсолютно неспособной хоть чем-то ему помочь.

— Мне надо сказать тебе нечто важное, — сказал Абул, — так ты придешь сюда, или мне придется за тобой идти?

Сарита склонила голову на бок и взглянула на него как-то странно, рассчитывая избежать разговора.

Сарита нехотя уступила ему и встала, спуская рукава простого льняного платья, оказавшегося среди вещей, заботливо собранных для нее Калигой и Зулемой.

Ну так? — она встала перед ним на колени, прогнувшись, так что лицо ее оказалось подставленным сияющему солнцу.

Что ты хочешь теперь делать? — спросил ее Абул, прищурившись.

— Ловить форель, что же еще, — она выпрямилась и засмеялась. — Я думала, что ясно дала тебе понять.

Он поймал ее за руки и усадил на траву. Она подчинилась ему, все еще насмешливо на него глядя, и села, скрестив ноги.

— Вопрос слишком серьезный, моя Сарита. Что ты желаешь теперь делать? — она нахмурилась, почувствовав его серьезность.

— Я иду с тобой. Ты должен вернуться в Альгамбру, и я иду с тобой. — Ее глаза были полны решимости. — Ты ведь не отошлешь меня снова, Абул?

— Я не отважусь больше на это, — сказал он. — Теперь, когда я знаю, что происходит, когда дело попадает в твои руки, моя милая, я не собираюсь тебя отпускать.

— Вчера ты сердился из-за этого, а теперь смеешься, — сказала Сарита в полной растерянности.

— Ты был прав, когда говорил, что я не понимаю твоего народа и не должна пытаться вмешиваться в события. Урок был горьким, но он многому меня научил, и я могу понять твой гнев, но прошу тебя надо мной не смеяться.

— Ах, дорогая, я и не собираюсь, — Абул почувствовал угрызения совести и притянул ее к себе.

— И не думай, что я не понимаю того, что тебе пришлось вынести.