Мы прошли в здание.

Фигуры из гипса на стене напротив нас изображали эволюционное развитие органического мира.

— Насколько я знаю, деканат расположен на втором этаже, — сообщил Светин, уверенно направляясь к лестнице.

Вскоре мы оказались у дверей деканата. Бросился в глаза распечатанный на принтере лист формата А-4, пришпиленный булавкой к обитому черным бархатом стенду с расписанием и факультетскими объявлениями. «Товарищи! — гласила надпись на листе. — Вступайте в партию алкоголиков биофака!» Электронный адрес, и далее еще что-то мелким шрифтом.

«Очередная проказа студентов, — подумала я, — которую еще не успели заметить, а иначе наверняка бы сняли».

Виктор Владимирович осторожно постучал в дверь деканата, выждал секунду-другую, повернул ручку, открыл дверь и вошел. На нас обратила взор секретарша — крашеная шатенка средних лет.

— Здравствуйте, — сказал Виктор Владимирович. — Я — сын одного из ваших преподавателей — Светина Владимира Николаевича. Вы, наверное, слышали о том, что произошло…

Секретарша смутилась.

— Насколько мне известно, Владимира Николаевича задержали по подозрению в убийстве Игоря Сергеевича Маркова, — робко сказала она.

— Да. Но я уверен в том, что отец мой невиновен, и намерен это доказать. Кого я мог бы расспросить об отношениях моего отца и убитого, об их взаимоотношениях с остальными преподавателями?

Секретарша сразу начала откровенно занудствовать:

— Ой, сейчас все заняты, на лекциях, декан и замдекана заняты подавно…

М-дела, они такие, работники бюрократического фронта! Сами из себя ничего не представляют, а так и стараются продемонстрировать свою мнимую значимость.

— Может, все-таки у кого-то сейчас окно? — предположил Виктор Владимирович. — Вдруг человек как раз скучает и будет рад побеседовать с нами?

Секретарша метнула на нас ядовитый взгляд.

— Я посмотрю, — сказала она, поджав губки, и принялась рыться в ящике стола, изображая чрезвычайно занятого человека, которого оторвали от работы мировой важности, и теперь она вынуждена выполнять сложную процедуру поиска расписания преподавателей. Хотя я была уверена в том, что до нашего прихода секретарша, мягко говоря, вола пинала.

В этот момент дверь отворилась, и в деканат вошел благообразный мужчина лет пятидесяти. Чуть полноватый, невысокого роста, в очках.

— Эх-х, — протянул он. — Такая скука — все проростки обработали, раньше чем через два часа на них даже смотреть не стоит. И студентов у меня сейчас нет. Окно, окно!

— Извините, — сказал Светин, обращаясь к вошедшему, — а у вас не найдется десяти минут для разговора со мной?

Секретарша прекратила копаться в столе.

— Найдется, — ответил преподаватель. — Я вас слушаю.

Виктор Владимирович изложил суть дела.

— Пройдемте ко мне в кабинет, — предложил преподаватель. — Там мы можем побеседовать в спокойной обстановке. Кстати, меня зовут Степан Олегович.

Мы назвали свои имена, после чего вслед за Степаном Олеговичем покинули деканат.

Владения Степана Олеговича располагались в подвале, где, как и положено в местах подобного рода, пахло сыростью и плесенью. Степан Олегович провел нас в лабораторию, столы и полки в которой были сплошь заставлены пробирками, баночками с реактивами, автоклавами и всевозможными измерительными приборами. Предложил стулья, обитые кожей, местами вытертой и отходящей.