И все же фея не сдавалась. На четвертый день палатка оказалась окруженной стеной жгучей крапивы. Когда Форрал выбрался наружу, он выглядел таким мрачным, что Ориэлла, протягивая ему листья щавеля, даже испугалась, что он все-таки решит уйти. Но воин только натер листьями распухшую физиономию и рассерженно поглядел на башню.

— Ничего, посмотрим, кто кого, — пробормотал он сквозь стиснутые зубы. — Рано или поздно у нее иссякнет воображение.

Но на смену осени пришли первые морозы, а все продолжалось по-старому. Эйлин прекрасно владела магией Земли и решила любым способом выжить непрошеного гостя. Однажды ночью уровень озера неожиданно поднялся и палатку едва не смыло водой. В другой раз, днем, вернувшись с прогулки, они с Ориэллой обнаружили, что козы сжевали все одеяла и кое-какие другие пожитки. Потом Эйлин наслала птиц, которые чуть не заклевали Форрала, но Ориэлла строго выбранила их и тут же положила этому конец. С муравьями справиться было гораздо труднее, и пришлось целый день перетряхивать всю одежду и постель.

Как-то серым морозным утром Ориэлла, по обыкновению, вышла из дома, прихватив к завтраку фляжку маминого ежевичного вина. «Это его слегка подбодрит», — подумала она. Девочка была уже на другой стороне моста, когда от лагеря донесся леденящий душу крик. Ориэлла со всех ног бросилась к палатке и опасливо заглянула внутрь. Там она увидела Форрала, застывшего от ужаса и покрытого сотнями лениво извивающихся змей, которые так густо переплелись друг с другом, что нельзя было понять, где начинается одна и кончается другая. Совершенно непроизвольно маленькая волшебница пожалела несчастных тварей: уже стояли холода, и змеям полагалось спокойно спать в своих норах. Ничего удивительного, что они так жмутся к единственному источнику тепла — человеческому телу, подумала девочка и тут же одернула себя: воин — ее друг и ему нужна помощь. Ориэлла вздохнула и мысленно обратилась к змеям:

— Кыш, — строго сказала она и повторила это вслух, чтобы Форрал услышал и успокоился. Змеи с величайшей неохотой расплели свой клубок и друг за другом выскользнули из палатки.

Лицо Форрала было белым как мел, а когда он утирал со лба холодный пот, его рука тряслась как осиновый лист. Девочка протянула ему флягу, и тот одним глотком осушил ее. Вдруг Ориэлла сердито нахмурилась.

— Ну это уж слишком! — заявила она, и Форрал вздрогнул от неожиданности.

— Как у нее только совести хватает? Бедные змеи!

— Бедные змеи? — ошеломленно переспросил Форрал.

— Они же погибнут! — нетерпеливо объяснила девочка, — Для них уже слишком холодно. Не знаю, о чем она думает! Форрал уставился на нее, не веря собственным ушам:

— Бедные змеи?

Ориэлла выбралась из-под навеса. Змеи ждали снаружи; от холода они стали чрезвычайно медлительными и явно надеялись, что им разрешат снова нырнуть внутрь.

— Им нельзя здесь оставаться, — решительно сказала Ориэлла.

— Надеюсь, ты не собираешься вернуть их в палатку? Девочка нахмурилась, лихорадочно соображая, и вдруг у нее возникла замечательная идея.

— Я знаю! — И она снова послала змеям мысленный приказ. Форрал стоял рядом и наблюдал, как последняя змея пересекает мост.

— Куда это они?

— Ориэлла обернулась к нему. На лице ее светилась широкая улыбка.

— Как ты думаешь, где сейчас самое теплое место в округе? Сообразив, к чему она клонит, воин тоже расплылся в улыбке.

— Ты ужасный ребенок! — пророкотал он сквозь смех и, подхватив девочку на руки, сжал ее в своих медвежьих объятиях.