Жгучий жар ворвался в подземные города шайтаниан. Миллионы рептилий окончили свою жизнь в муках, хрипя иссушенными, выжженными легкими. За считанные секунды весь воздух улетучился, и спасшиеся от огня задохнулись; легкие их лопались, глаза вылезали из орбит. Старейшие, крупнейшие патриархи издыхали, шипя и визжа от боли, разделив участь ничтожнейших из своих клонов.

Скалы на поверхности Шайтана плавились, горы растекались огненной лавой, стремительно застывая громадными стеклянными полями. Сама планета стонала и содрогалась от потрясавших Шеол катаклизмов. Ее каменистая пыльная поверхность совершенно очистилась от всего живого. В подземных городах остались лишь обугленные мумии, на века защищенные от тления идеальным вакуумом, уничтожившим все микроорганизмы на Шайтане.

Но то был результат лишь первого взрыва Шеола.

Тысячелетия пролетали в одно мгновение. Миллионы лет проносились за одно биение пульса. Нет, у меня не было ни глаз, ни сердца, но целые эпохи проносились передо мной, как кадры киноленты, прокручиваемой на невероятной скорости, а я взирал на них с божественной высоты своего положения в пространственно-временном континууме.

Шеол взорвался снова. И снова. Творцы не могли позволить этой звезде уцелеть. Энергия молниями била из межзвездной бездны, вонзаясь в самое сердце Шеола, раздирая его, как стервятник, выклевывавший печень прикованной к скале жертвы.

Каждый взрыв порождал импульс гравитации, ударявший по Шайтану, как гигантский молот. Я видел землетрясения, прокатывавшиеся от одного полюса мертвой безвоздушной планеты до другого, раскалывая ее поверхность грандиозными трещинами.

И наконец Шайтан распался. Когда Шеол сотряс очередной взрыв, планета беззвучно разлетелась на куски в гробовой тишине безграничного вакуума – в той тишине, которую так упорно хранили населявшие ее рептилии.

Внезапно Солнечную систему заполнили осколки, разлетавшиеся в разные стороны. Одни были размером с малую планету, другие – всего-навсего с гору. С изумлением и ужасом взирал я на то, как они рушились один на другой, взрывались, разлетались в щебень, отскакивали друг от друга, чтобы столкнуться снова. Рушились они и на другие планеты, бомбардируя красный Марс, голубую Землю и бледный, рябой лик Луны.

Продолговатая скальная громада пробила тонкую кору Марса. Растопленная титаническим соударением мантия извергла целые океаны горячей лавы, разлившиеся по лику мертвой планеты, воспламенила огромные вулканы, а те выбросили пепел, огонь и камни, усеявшие половину планеты. Потоки лавы пробили глубокие русла тысячемильной длины. Извергаясь, вулканы выбрасывали лаву и облака пепла выше тонкой марсианской атмосферы.

Я обратил свое внимание к Земле.

Сами взрывы Шеола почти не сказались на ней. С каждой новой вспышкой умиравшей звезды земные небеса озарялись по ночам северными сияниями от полюсов до самого экватора, когда плазменный ветер Шеола наталкивался на защищавшее Землю магнитное поле и будоражил ионосферу. Гравитационные импульсы, расколовшие Шайтан, не тревожили Землю – четыре миллиона миль, отделявшие погибшую планету от Земли, сводили гравитационные скачки почти на нет.

Но осколки Шайтана едва не убили на Земле все живое.

Целый миллион лет осколки Шайтана выпадали в земных небесах метеоритным дождем. Чаще это были крохотные камешки, сгоравшие в верхних слоях атмосферы и опускавшиеся на Землю невидимыми клубами тончайшей пыли. Но время от времени в сферу притяжения Земли попадали более крупные осколки, устремлявшиеся к ее поверхности, в падении воспламеняя целые континенты.

Снова и снова истерзанную атмосферу с воем пронзали куски камня и металла, будто полчища посланцев ада, потрясая Землю страшными взрывами. Словно миллионы водородных бомб, взорванных разом, каждый из колоссальных метеоритов ударял планету с такой силой, что сбивал ее с оси.