– А ты Сетх, – ответил я вслух.

"Жалкая обезьяна! Неужели ты – лучшее, что смогли выслать против меня твои творцы?"

– Где Аня?

Пасть Сетха чуть приоткрылась. На человеческом лице это выражение выглядело бы как жестокая ухмылка. В сумрачном красном свете блеснули ряды заостренных акульих зубов.

"Слабость млекопитающего в том, что он нуждается в близости с другими млекопитающими. Вначале – буквально, физически. Потом эмоционально, всю свою жизнь".

– Где Аня? – повторил я.

Он поднял когтистую конечность, и часть стены справа от него стала окном – экраном дисплея. Я увидел десятки людей, в тесноте ютившихся в сырой, душной камере. Одни просто сидели, другие голыми руками хватали из бункера бесцветные шары пищи, запихивая их в рот. А в углу совокуплялась пара, ни на кого не обращая внимания, и никто не обращал внимания на них.

"Обезьяны", – прозвучали слова Сетха у меня в сознании.

Я взглядом искал Аню на экране, но не находил. И только тогда до меня вдруг дошло, что это первый образец настоящей техники, которую я увидел у Сетха и остальных рептилий.

Он шевельнул когтистым пальцем, и до меня донесся разноголосый шум – выкрики, разговоры, даже смех. Плакал ребенок. Старик надтреснутым голосом горестно сетовал на кого-то, кто обозвал его дураком. Троица женщин кружком сидела на грязном полу, сдвинув головы и оживленно шепчась между собой.

"Болтливые слабоумные обезьяны, – повторил Сетх. – Вечно лопочут, вечно плетут языками. Где они только находят повод для разговора?"

Звук людских голосов согревал и ободрял меня.

"Людишки ежедневно, всечасно видят друг друга и все равно непрерывно болтают. – Слова Сетха были полны сарказма. – Этот мир станет лучше, когда будет очищен от всех представителей рода человеческого до последнего".

– Как очищен?

"А, я пробудил твое обезьянье любопытство, не правда ли?"

– Ты надеешься уничтожить все человечество?

"Я сотру вас, всех до единого, с лица этой планеты". – И хотя он передавал слова прямо в сознание, мне казалось, что я слышу змеиное шипение.

Мои мысли понеслись галопом. Он не мог уничтожить всех людей, ведь творцы существуют в отдаленном будущем, а это означает, что человечество выжило.

И тут я услышал смех Сетха – жуткий, леденивший кровь тонкий визг, подобный скрежету железного когтя по стеклу.

"Творцов не станет, как только я осуществлю задуманное. Я подчиню континуум своей воле, Орион, и твои жалкие самозваные божки исчезнут, как дым погашенной свечи".

Экран на стене потемнел.

– Аня…

"Ты хочешь увидеть женщину. Идем со мной. – И встал во весь рост, нависнув надо мной жуткой тенью смерти. – Ты увидишь ее! И разделишь ее участь".

Сквозь другую потайную дверь мы вышли в коридор, освещавшийся настолько слабо, что я едва различал силуэт его могучего тела.

"Должно быть, – решил я, – Сетх и его соплеменники видят в инфракрасном диапазоне спектра. Означает ли это, что они слепы к высокочастотной части спектра – к синему и фиолетовому?"

Я отложил размышления об этом на будущее.

Коридор превратился в спиральный спуск, уводивший все ниже и ниже, в глубь земли. Стены тускло светились, разгоняя темноту ровно настолько, чтобы я не натыкался на них. Спуск все не кончался. Сетх превосходил меня в росте на целый фут и был настолько высок, что едва не задевал головой потолок туннеля. Несмотря на мощное сложение, его тело не бугрилось мускулами; движения ящера были полны текучей грации, как беззвучное грозное скольжение удава.