Тихонов с сожалением вспоминает об артиллеристах. Вот когда они могли бы серьезно помочь. Перевалив через Хинган, артиллеристы вынуждены были остановиться: кончилось горючее. Теперь они горючее, видимо, давно получили — передвижные базы с бензином были на подходе. Однако батальон не нагнали, и это значит, что они получили новый маршрут.

Тихонов вызывает к себе командиров рот, советуется с ними. После непродолжительной беседы принимают план Егорова. Ему же поручено и осуществить его.

Кроме своей роты, Егоров получает серьезные дополнительные силы: взвод минометчиков и взвод автоматчиков.

Гаолян действительно вымахал такой, что человек может в нем потеряться. Китаец и Егоров идут впереди, позади них японский унтер, захваченный на Хингане Шлёнкиным.

У японца глаза завязаны платком. Он не должен знать ни местности, ни сил, которыми располагает Егоров. Японца ведут под руки.

Китаец ничего не прикрасил. Деревенька стоит в лощине, и подходы к ней хороши — невозможно придумать лучше. Посевы гаоляна примыкают к самым дворам. Кроме того, деревенька прикрыта с двух сторон тополевой рощицей.

При подходе к деревеньке удается самое главное — скрытность. В армии ее называют первым условием боевого успеха.

Свыше километра ползли солдаты на четвереньках, и не зря. Они видят теперь врага своими глазами. В одном из дворов японцы из котелков едят палочками рис.

Егоров поднимает пленного унтера с земли, снимает повязку и слегка толкает его в спину:

— Иди!

Пленный идет. Вот он входит во двор, говорит что-то солдатам, один из них бежит в глубь двора и возвращается с офицером. Простым глазом невозможно рассмотреть его знаки различия, но в бинокль Егоров видит, что это капитан.

Унтер подает ему бумажку — ультиматум: сложить оружие и организованно сдаться в плен, в противном случае японцам грозит уничтожение. Советские бойцы возле, и их оружие наготове.

Офицер что-то говорит унтеру, потом широко размахивается и бьет его по лицу. Унтер катится кубарем. Офицер размахивает рукой, солдаты мечутся.

Егоров понимает, что офицер из числа тех фанатиков — самураев, которых убеждает только оружие. Он приказывает дать залп из минометов. Одна мина разрывается над двором. Офицер и несколько солдат падают, а десятки других поднимают руки, бросают оружие, многие отчаянно машут белыми платками.

Во двор врывается штурмовая группа. Егоров видит в бинокль возбужденные лица своих боевых друзей: Подкорытова, Шлёнкина, Соколкова, Куделькина…

Вечером Тихонов направляет категорический ультиматум командиру полка. Японцы, только что сдавшиеся Егорову в плен, доставляют ультиматум в горы. А рано утром прибывает ответ. Скрывая истинные причины поражения своей армии, полковник Ямаучи витиеватым слогом сообщает, что он не в силах противоборствовать воле императора и готов выполнить все предписания господина советского майора.

18

Егоров сидит в комнате, которая некогда была кабинетом японского полковника, и пишет письмо жене.

«Сашенька! Бесценная моя!

Великая победа! Мир во всем мире! Нет, это еще трудно вообразить и в это невозможно сразу поверить.

Я представляю, что творится сегодня у вас на нашей Родине! А у нас-то! Солдаты выучили наизусть правительственное обращение к народу и бесконечно повторяют его, пересказывают друг другу.

Все разговоры об одном: о возвращении домой, о новой жизни, которую несет нам мир, завоеванный тягчайшим трудом миллионов советских людей…»

Стучат в дверь. Егоров, не отрываясь от письма, говорит:

— Войдите.

Входит Шлёнкин. На нем новое обмундирование. Он тщательно выбрит, подтянут, весь какой-то праздничный, сияющий.