Если, если…

Это короткое слово привело к тому, что однажды ранним утром Брим вместе с Ником Урсисом, доктором Бородовым и почетным караулом из двухсот медведей оказался в космопорте «Буденный». На обогреваемом озере только что совершил посадку и теперь выруливал на огороженный буйками фарватер «Царственный», один из новейших военных кораблей Империи. Его корпус рассекал белогривые волны, подымая каскады пены.

На его борту находились генералы Гарри Драммонд и Гастудгон Хагбут, прибывшие для ознакомления с содескийскими вооруженными силами (так, во всяком случае, значилось у них в командировочных предписаниях). Но с момента их высадки стало ясно, что прибыли они с единственной целью — решить, есть ли у Содески шансы на выживание в ближайшем будущем.

Гастудгон Хагбут, самый консервативный из имперских генералов, не стеснялся открыто спрашивать о том, есть ли смысл («или это сплошная дурь», как выражался он) снабжать содескийский фронт чем бы то ни было. В первое же утро переговоров он заявил, что отряд де Брю следует отозвать обратно в Авалон. Облачники по всем показателям, как он полагал, выигрывали эту кампанию — причем весьма умело.

Все последующие дни Брим убеждал его в обратном. Тем же занимались де Брю, Урсис и Бородов. Анализ надежной информации, поступающей из Таррота через не имеющее себе равных ведомство медвежьей разведки, показал, что, хотя ход кампании на поверхности почти не изменился, Кснаймедская операция имела фундаментальное влияние на возможный исход всей войны.

За три дня переговоров выяснились два факта, не сулящие Облачникам ничего хорошего, особенно в свете недавней деятельности Урсиса.

Факт первый. Хотя Содеска лишилась почти семидесяти процентов всех эсминцев, с которыми начинала войну, лигеры потеряли шестьдесят процентов всех своих космических сил, задействованных на содескийском фронте, — и это за одну лишь короткую кампанию. Такие цифры не могли внушать флотскому командованию ничего, кроме тревоги.

Факт второй. Многие корабли, которые Содеска теряла в Кснаймеде, относились к устаревшим образцам, в то время как Лига теряла новые «Горн-Хоффы 262», «Гантейзеры 88-А», «Крейзели-111» и десяти тяжелых грузовиков. Последние в военных условиях были практически незаменимы. И, что хуже всего для Лиги, — Содеска, преодолевая трудности налаживания производства, поставляла на фронт новые современные корабли в количестве, на порядок превышающем возможности заводов Лиги. Как неоднократно упоминал Бородов, военная промышленность Лиги работала на два фронта, обеспечивая еще и войну с равномерно крепнущей Империей, не говоря уже о других. И никак не могла удовлетворить нужды всех фронтов одновременно.

Бомбардируемые в течение трех дней точными и неопровержимыми цифрами, оба генерала сошлись на том, что Содеска имеет довольно весомые шансы на выживание — и, возможно, ее шансы даже выше, чем у Лиги. После дальнейших освещений, а также бесконечных бесед с Бримом, де Брю и «Имперскими Медведями», как любовно назывались теперь три эскадры де Брю, в Авалон по КА'ППА-связи был отправлен рапорт. На восьмой день своей командировки рабочая группа из двух генералов получила в ответ первый проект нового договора, составленный лично императором Онрадом. Согласно этому уникальному документу, великий князь должен был выделить на содескийской территории определенные участки, где Империя могла бы создать свои базы для действий против Облачников. Онрад, в свою очередь, обязался поставлять военное сырье, остающееся от его собственных стратегических нужд, если такой избыток будет иметь место. Договор был одобрен обеими сторонами в его четвертом варианте, и скоро Брим уже сидел в лимузине со своими друзьями-медведями, провожая генералов в Авалон.

Это, разумеется, был совсем еще не конец. Новому договору еще предстояло пройти ратификацию в имперском Парламенте и Содескийском Совете — но это уже была область политиков, а не солдат.