— Не понимаю вас! — возразил Лайонел. — Я на, вижу здесь ничего, кроме какого-то пня. Я полагаю, министры его величества короля никак не повинны в том, что это дерево срублено.

— О нет, министры короля повинны в том, что тут произошло… Но спросите лучше этого юношу, который стоит рядом с нами, — он расскажет вам, какое это было дерево.

Лайонел повернулся к Джэбу и увидел при бледном свете подернутой облаками луны, что дурачок, забыв о дожде, стоит с непокрытой головой и с благоговением взирает на пень.

— Все это полнейшая загадка для меня! — сказал Лайонел. — Что это за пень, Джэб? Почему ты чуть ли не молишься да него?

— Это пень «Дерева Свободы», — ответил Джэб. — И не след проходить мимо него, не воздав ему почестей!

— Чем же это дерево заслужило такое поклонение? Каковы его заслуги перед свободой?

— Как — чем? А где еще вы видели дерево, которое могло бы писать и оповещать о днях городских собраний или могло бы рассказать людям, какую штуку собирается выкинуть король с чаем и с гербовыми марками?

— Ты хочешь сказать, что сие необыкновенное дерево могло творить все эти чудеса?

— А то как же! Конечно, могло и творило… Стоило скряге Томми задумать вечером какую-нибудь пакость, чтобы одурачить народ, и наутро вы могли прийти сюда и прочесть здесь на бумаге, приклеенной к стволу дерева, про все его дьявольские затеи и про то, что теперь надлежит делать, и все это было написано таким же прекрасным почерком, как у самого учителя Ловелла, когда он очень постарается.

— И кто же приклеивал здесь эту бумагу?

— Кто? — негодующе вскричал Джэб. — Понятно кто!

Свобода приходила ночью и приклеивала ее. Когда у Нэб не было крыши над головой, Джэб частенько спал под этим деревом и не раз видел собственными глазами, как Свобода приходила ночью и оставляла здесь эту бумагу.

— Она являлась сюда в виде женщины?

— Вы думаете, Свобода так глупа, что будет во всякое время разгуливать в женском платье и собирать вокруг себя толпу пьяных солдат? — не скрывая своего презрения, возразил Джэб. — Случалось, конечно, она одевалась как женщина, а то так нет. Как придется. И Джэб сидел на дереве, когда старик Нолл отказался от своих дьявольских марок. Правда, он сделал это, только когда «Сыновья Свободы» разорили на пристани его лавчонку с марками и повесили его вместе с лордом Бьютом на суку старого вяза!

— Повесили! — воскликнул Лайонел, невольно попятившись назад. — Это дерево служило когда-то виселицей?

— Да, для чучел, — со смехом отвечал Джэб. — Жаль, что вас здесь не было. Вы бы посмотрели, как этот Бьют вместе с оседлавшим его сатаной крутился в воздухе, когда они его вздернули!

Лайонел догадался, каково было назначение достославного дерева, и выразил желание отправиться дальше.

Старик, предоставив Джэбу давать Лайонелу разъяснения, с нескрываемым интересом наблюдал, какое впечатление производят они на молодого офицера, но, как только последний выразил желание двинуться дальше, он тут же повернулся и снова зашагал вперед. Теперь они приближались к той части города, которая примыкает к гавани, и вскоре их проводник свернул в небольшой дворик и, не постучавшись, отворил дверь какого-то весьма мрачного здания. Узкий, длинный, тускло освещенный коридор привел их в довольно просторное помещение, походившее на зал для собраний. В зале находилось по меньшей мере человек сто мужчин, собравшихся, очевидно, по какому-то весьма важному делу, — так серьезны и сосредоточенны были их лица.