— Сколько?
— Достаточно, — вспыльчиво сказал Вигрэм.
Вопрос о войсках Шарпа был закрыт. Вместо этого Бэмпфилд заговорил о шлюпе, который надо было послать на разведку к форту и поспрашивать тамошних рыбаков, вышедших в море. Обсудили присутствие американского капера, и Бэмпфилд с улыбкой разглагольствовал на тему, какое наказание постигнет Корнелиуса Киллика.
— Мы должны рассматривать американца как премию за наши усилия.
Затем разговор перешел на морские сигналы, что было совсем уж далеко от понимания Шарпа, и снова он представил себе форт. Даже с достаточным количеством людей форт был серьезной проблемой, а в этой большой каюте никто не мог гарантировать, что ему дадут достаточно людей. В то же время, он пытался унять боль от потери своего батальона.
Шарп знал, что устав выгнал его из батальона, но были ведь и другие батальоны, которыми командовали майоры, и устав почему-то их не касался. Но не его. Другому человеку достанется великолепный батальон, который Шарп вел через зимние битвы, и снова он стал никому не нужным в армии бродягой. Он отдавал себе отчет в том, что если бы он был Шарпом из Нортгемптоншира, или Шарпом из Уилшира, с почетной приставкой «сэр» перед его именем и парком возле отцовского дома, то этого бы с ним не случилось. Но он был Шарпом из Миддлсекса, зачатым шлюхой и рожденным в трущобах, и поэтому являлся мальчиком для битья для таких, как Вигрэм.
Полковник Эльфингстоун, чувствуя, что Шарп опять за много миль отсюда, пнул его по лодыжке и Шарп как раз успел услышать, как Бэмпфилд приглашает всех собравшихся офицеров отужинать с ним.
— Боюсь, что я не смогу, — Шарп не желал более оставаться в этой каюте, где его позор был бы виден такому количеству офицеров. Это была гордость, но солдат без гордости обречен на поражение.
— У майора Шарпа, — объяснил Бэмпфилд с плохо скрытой усмешкой, — здесь есть жена, так что мы будем лишены его общества.
— У меня нет жены, — враждебно сказал Эльфинстоун, — но я тоже не останусь. Ваш слуга, сэр.
Шарп и Эльфинстоун отправились назад в Сен-Жан-де-Люз на катере Бэмпфилда. Эльфинстоун, укутанный в большой черный плащ, печально качал головой.
— Это безумие, Шарп, абсолютное безумие.
Начался дождь. Шарп хотел остаться наедине со своими мыслями.
— Вы разочарованы, не так ли? — скорее утвердительно, чем вопросительно спросил Эльфинстоун.
— Да.
— Вигрэм ублюдок, — свирепо сказал Эльфинстоун, — но не обращайте на него внимание. Вы не пойдете на Бордо. Вот приказы.
Яростные слова Эльфинстоуна отвлекли Шарпа от грустных мыслей, он взглянул на инженера.
— Так зачем нам захватывать форт, сэр?
— Затем, что нам нужны шасс-маре, зачем же еще? Или вы пропустили, когда объясняли это?
Шарп кивнул.
— Да, сэр.
Пока Эльфинстон объяснял, что вся затея с походом на Аркашон была придумана лишь, чтобы захватить три дюжины шасс-маре, находящихся под защитой пушек форта, дождь пошел сильнее.
— Мне нужны эти лодки, Шарп не для того, чтобы пойти на это проклятое Бордо, а чтобы построить мост. Но Христа ради, не говорите никому про мост. Я говорю вам это потому что не хочу, чтобы вы таскались в Бордо, понимаете?
— Абсолютно, сэр.
— Вигрэм думает, что лодки нам нужны для высадки, потому что Пэр хочет, чтобы все так считали. Но это будет мост, Шарп, это будет огромный чертов мост, к изумлению лягушатников. Но я не смогу построить мост, если вы не захватите форт и не добудете мне эти проклятые лодки. После этого делайте что хотите. Идите в засаду на дороге, а потом возвращайтесь к Бэмпфилду и скажите ему, что лягушатники все еще лояльны Бони. |