Оби-Ван испытал острую боль. — Храм — мой дом! — воскликнул он.

— Конечно, я охотно позволяю тебе остаться здесь до того, как твоя ситуация разрешиться, — сказал Мэйс Винду. Здесь еще много о чем стоит поразмыслить.

— Но есть реальная угроза Храму, — доказывал Оби-Ван. — Вам нужна помощь. И меня не было в течение этих краж. Я один из тех учеников, кого можно рассматривать в качестве подозреваемых. Кто-то может помогать Бруку, и я могу это разузнать.

Оби-Ван понял, что он опять совершил ошибку. Он должен был понять раньше, что решение Совета взять его обратно не базируется на факте, что он может быть использован ими в кризисе.

Острый взгляд Мэйса Винду обрезал его как лед. — Я думаю, что Джедаи могут управиться с поиском выхода из создавшейся ситуации без твоей помощи.

— Конечно, — сказал Оби-Ван. — Но я хочу сказать всем Магистрам Джедаям, что я чувствую огромное раскаяние за решение, сделанное мной на Мелида-Даан. Я чувствовал свою правоту в то время, но я смог понять, как неправ я был. Я не хочу ничего более, чем вернуть назад то, я прежде имел. Я хочу быть падаваном. Я хочу быть джедаем.

— Иметь снова то, что ты имел, не можешь ты, — сказал Йода. Изменился ты. Изменился Куай-Гон. Каждый момент изменяет тебя. Каждое решение.

Ки-Ади-Манди заговорил. — Оби-Ван, ты предал не только доверие Куай-Гона, но и доверие Совета. Ты, кажется, не признаешь это.

— Я признаю! — воскликнул Оби-Ван. — Я несу ответственность за это и… я сожалею.

— Тебе тринадцать лет, Оби-Ван. Ты не ребенок, — нахмурился Мэйс Винду. — Почему ты говоришь как ребенок? Сожаление не сделает так, что обида исчезнет. Ты вмешался во внутренние дела планеты без официального одобрения Совета Джедаев. Ты ослушался приказа своего Учителя. Учитель зависит от верности падавана, точно так же как Падаван зависит от верности Учителя. Если доверие разрушено, узы разбиваются.

Колкость слов Мэйса Винду заставила Оби-Ван вздрогнуть. Он не ожидал, что Совет будет так суров к нему. Он не мог смотреть в глаза Куай-Гону. Он взглянул на Йоду.

— Неясна твоя дорога, Оби-Ван, — сказал Йода с большой кротостью. Тяжело это — ждать. Но ждать должен ты, увидишь, твой путь откроется.

— Ты можешь идти, Оби-Ван, — сказал Мэйс Винду. — Мы должны поговорить наедине с Куай-Гон. Ты можешь идти в свою прежнюю комнату.

Он увидел тонкую фигуру в конце холла. — Бент! — радостно закричал он.

— Я ждала тебя. — Бент пошла к нему на встречу, ее серебристые глаза засветились. Ее розовая чешуйчатая кожа ярко контрастировала с нежно голубой туникой.

— Так хорошо видеть друга, — сказал Оби-Ван.

Бент вгляделась в него. — Нет, в твоем случае, не хорошо.

— Это в любом случае не может быть плохо.

Она скользнула руками вокруг Оби-Ван и обняла его. Оби-Ван почувствовал запах соли и моря, единственный запах, который он всегда ассоциировал с Бент, из-за Бент даже соль пахла сладостью. Как Каламариан, она была амфибией, и нуждалась во влаге, чтобы жить. Ее комната была наполнена испарением, и она плавала в бассейне по несколько раз в день.

— Пошли, — прошелестела Бент.

Они не могли говорить здесь. Друзья опустились на лифте до уровня озера. Это было их специальное место. После долгих дней занятий и тренировок не было ничего, чтобы Бент любила больше, чем погрузиться в воду для долгого плавания.