Где-то здесь Коннавар сразился с медведем, чтобы спасти своего друга, Риамфаду.

Гэз пожалел, что не уделял легендам больше внимания. В детстве он заслушивался сказками о Конне Варском, отце Бэйна-полубога. Но Алтерит Шаддлер открыл ему другую сторону медали, историю, основанную на мифах ригантов.

Над ручьем задул промозглый ветер. Гэз повернул обратно к лагерю.

Мулграв спал у полуразрушенной стены. Гэз ощутил укол совести — Мулграв не был создан для войны. С такими, как Ледяной Кай, можно справиться единственным способом: убив и Кая, и всех его сторонников. Стерев саму память о них с лица земли. Перед глазами вновь предстала застывшая, мертвая Корделия, и Гэза снова охватил гнев. Он даже не смог остаться на похороны. Ему пришлось уводить полк из Шелдинга.

Каким надо быть глупцом, чтобы забить свою голову бессмысленными понятиями о чести и доблести? Мойдарт не дал бы загнать себя в такую ловушку. Он вывел бы свои войска, чуть только до него дошел бы слух о предательстве Винтерборна. Он не стал бы дожидаться бойни, как агнец на заклании.

Корделия уговаривала его уйти, но он остался. Послушай Гэз ее, и все сложилось бы иначе. И она, и две сотни эльдакрцев, доверивших ему свои жизни, остались бы невредимы. Стал бы Коннавар дожидаться, пока его убьют? Стал бы Бэйн рассуждать о чести и верности?

Гэз подошел к лошадям и оседлал своего мерина.

— Разведчики докладывают, что врага нет, сир, — сказал подошедший Ланфер Гостен.

— Накормите Солдата. Я скоро вернусь, — ответил Гэз. Гостен ухватил пса за ошейник.

— Да, сир. Могу я узнать, куда вы направляетесь?

— В лес Древа Желания. Меня всегда обуревало желание побродить по нему.

— Да, сир.

Гэз пришпорил коня, услышал яростный лай Солдата и обернулся. Ланфер Гостен с большим трудом удерживал рвавшегося за хозяином пса на месте. Лай прекратился, когда Гэз поднялся на вершину холма. На спуске конь споткнулся, и Гэз с галопа перешел на шаг. Уставший конь шел нехотя.

— Скоро ты отдохнешь, приятель, — сказал Гэз и похлопал мерина по лоснящейся холке. Снег почти стаял, лишь кое-где в низинах остались белые островки, перед теплыми лучами весеннего солнца отступавшие все дальше.

— Разведчики докладывают, что врага нет, сир.

«Нет — так будет, — подумал Гэз. — Ледяной Кай поведет армии на север».

Он натянул поводья и обернулся к развалинам Трех Ручьев. Где-то в этих холмах Бэйн сошелся с варлийскими захватчиками и спас мать Коннавара, Мирию. Согласно некоторым источникам, его сторону приняли даже разбойники.

Гэз всегда любил истории о Бэйне и Коннаваре, его отце, чьи отношения разительно напоминали происходившее между ним и Мойдартом. Прочитав, как Бэйн вернулся и примирился с отцом, Гэз был тронут до слез. В детстве он страстно мечтал так же примириться с отцом, десять лет жизни отдал бы за одну улыбку и отеческое объятие. Но этого не случилось. Мойдарт в своей неприязни отличался завидным постоянством.

Гэз выкинул мысли об отце из головы и поскакал к лесу. Удивительно, но он казался совершенно обычным — дубы, буки, липы, клены — ничего особенного. «А ты чего ждал? — подумал он. — Огнедышащих драконов? Единорогов? Хоровод сидхов в белых одеждах?»

Из сумрака деревьев выступил юноша с выгоревшими волосами, в потертом плаще. Гэз настороженно осмотрел незнакомца — он казался безоружным — и кромку леса за его спиной.

— Доброе утро, — вежливо произнес незнакомец.