Шон хмыкнул. После третьей или четвертой порции Лилиан напьется в дым, но его это не остановит. Она всегда слишком много пила.

— Хорошо выглядишь, Лили! — заметил Сэм, обозревая ее роскошные формы и длинные ноги на высоченных шпильках.

— А чувствует себя еще лучше, — добавил Шон, похлопывая Лили по заду.

Та только рассмеялась в ответ. Он заказал выпивку, опрокинул свой стакан и заказал еще. По непонятной причине Шону уже не хотелось оставаться с Лилиан, но из упрямства он стоял на своем.

— Ты готов, Шон? — спросил Сэм, прижимаясь к одной из блондинок.

— Я всегда готов. — Шон обхватил ягодицы Лилиан, сжал их и впервые заметил, что они чересчур мясистые. Она полнее Терри, вяло подумал он. И не такая изящная и стройная…

— Шон, давай махнем к тебе! — предложил Трентон. — До твоей берлоги рукой подать, а до моей еще пилить и пилить!

— Заметано! — Билла сегодня на яхте нет, диван можно разложить, постель Шона давно пустует, а в баре камбуза полным-полно крепких напитков, да и сам Шон сгорает от желания.

Шон посадил Лилиан в машину и сел за руль. Выпил он изрядно, но, как ни странно, остался совершенно трезвым. «Тойота» с Трентоном и блондинками держалась позади, и вскоре веселая компания уже подкатила к причалу и расположилась в кают-компании.

Сэм вставил в проигрыватель диск. Короче, они были готовы к вечеринке. И к постели. Шону давно следовало сделать это. Он шагнул к буфету, достал бутылку виски, бутылку текилы и начал наполнять бокалы. Как правило, он много не пил, но сегодня ощущал жгучую потребность забыть об этом.

На душе было погано. И праздничного настроения не ощущалось.

Терри не спалось, она вышла прогуляться на берег, и ноги сами принесли ее к причалу. Увидев горящие иллюминаторы «Красы морей», она обрадовалась: значит, Билл еще не спит и можно будет с ним поболтать. А Шон наверняка еще с друзьями в «Нептуне», а даже если он и здесь, она ему не помешает. Доносились звуки песни «Роллинг Стоунз».

Внезапно ее охватило дурное предчувствие, и она приказала себе повернуться и уйти, но что-то остановило ее. Каждая клеточка мозга предупреждала, что она пожалеет об этом, но ноги двигались независимо от сознания. Терри поднялась на борт и остановилась у дверей кают-компании, чувствуя, что не может войти, но зная, что обязана это сделать.

Шум усилился — женский голос перемежался с хрипловатым мужским тенором… Терри думала о Шоне, о времени, что провела с ним, о чувствах, которые он заставил ее испытать. Думала о том, как он любил ее, о том, как много это значило для нее… и как мало для него.

Она знала, что так и будет — Шон никогда не лгал ей, — но почему-то убедила себя, что этого не случится.

Настало время увидеть все собственными глазами, увидеть правду, какой бы горькой она ни была. О Господи, зачем ее занесло сюда?!

Терри распахнула дверь. Вечеринка была в самом разгаре, и ее появления никто не заметил. Шон танцевал с Лилиан. Та покачивала плечами, трясла объемистым бюстом и, слегка фальшивя, подпевала, глядя влюбленными глазами на Шона.

Лилиан улыбнулась, похлопала длинными накрашенными ресницами, подняла руку Шона, лежавшую у нее на талии, поцеловала в ладонь и положила ее на свою полную грудь. Его пальцы ощущали кружево лифчика сквозь тонкую ткань черной майки.

Он изобразил улыбку и равнодушно погладил мощную выпуклость, пытаясь взбодриться и удивляясь тому, что стоило Лилиан подняться на борт, как желание тут же куда-то улетучилось. У Шона было странное чувство, что она здесь чужая.

Шон пожал плечами. Когда он разденет Лилиан, та ничем не будет отличаться от других женщин. Он твердил себе одно, а разум говорил другое.