— Пей.

Охотник подал мужику стаканчик. Тот, еще не пивши, облизнулся.

— Желаю здравствовать, ваше высокоблагородие. Дай Бог вам на многие лета всего хорошего, — поклонился он и медленно выпил стаканчик. — Ух, зажгло! И что это у господ всегда за водка такая чудесная да крепкая! Вот бы у нас в кабаке такую продавали, а то ведь воду, одну воду, чтоб им ни дна ни покрышки, дают дьяволы.

— Такой крепкой водки и в дорогих ресторанах не держат. У меня к каждой настойке спирт очищенный прибавляется. Ты знаешь ли, какая тут крепость?

— Да как не знать, сударь. Сейчас слышно. Это у вас настой-то какой?

— Листовый. На черносмородиновом молотом листе.

— Сад, совсем фруктовый сад во рту, — умиляяся мужик.

Охотник съел бутерброд. Мужик, побродив около деревьев на полянке, принес еще гриб.

— Это, сударь, хоть и сыроежка, а гриб хороший. Возьмите и его, — сказал он, умильно взглянул на охотника и спросил: — Повторили по стаканчику-то?

— Думаю, не довольно ли? Стаканчик довольно больший.

— Хромать будете об одном стаканчике, ваша милость. Не хорошо.

— Ты думаешь?

— А то как же? Меньше двух охотники На привале никогда и не пьют.

— Ну, будь по-твоему.

— Егеря не забудьте, ваша милость. Егерь вам услужит. Вот-с пожалуйте щавелий листочек на закуску.

Опять последовала выпивка. Охотник съел три бутерброда и стал позевывать.

— Ты говоришь, версты две до тетеревиных-то выводков? — спросил он.

— Да, пожалуй, и больше будет, — отвечал мужик.

— Гм… Черт возьми, как здесь все далеко. Да есть ли еще выводки-то?

— Есть, есть. Насчет этого будьте покойны. Помилуйте, ведь мы для господ их разыскиваем.

— Да, может быть, ты с пьяных глаз их видел?

— Господи! Да что вы за невероятный человек такой! Трезвее вот этого гриба я был. Пожалуйте грибок… Положите в сумочку. Это уж красненький будет.

— Грибов много, а птицы нет, — зевнул охотник, пряча гриб в ягдташ. — А что ежели теперь обратно, на деревню, в охотничью избу идти, ближе это будет, чем до твоих тетеревиных выводков?

— Ближе, ваша милость, как возможно.