Создав свою ВИА, Лейбов тут же стал настаивать на ее равноправии с уже существующими Интернет-академиями, требуя, к примеру, места в жюри конкурса РОТОР++ и так далее. В самом деле — чем она хуже других: точно так же создана инициативной группой, и в нее входят известные в Интернете люди. ВИА им. Эдиты Пьехи оказалась лучшей иллюстрацией к тезису о несуществовании интернет-элиты, или, точнее, о множественности этих элит. Каждой из них надо бы выдать по академии — и, когда количество академий перевалит за сотню, девальвация самого слова будет полной.

В Интернете лучший способ борьбы с сигналом — создание такого уровня шума, чтобы сигнал потерялся. Будь я Центризбиркомом РФ, в ответ на elections.com Глеба Павловского создал бы еще два десятка фальшивых exit polls (часть из которых Павловским бы и подписал), полностью дискредитировав идею брать оперативную социологическую информацию из Интернета.

Впрочем, пример с академиями показывает, что нет нужды самому создавать двойников: достаточно просто кинуть клич. Теперь академии множатся без участия Лейбова: на днях стало известно о создании Сосисочной Интернет-академии.

История создания академий Интернета достаточно подробно рассказана выше. В настоящий момент ни одна не функционирует — в 2004 году даже отменили ежегодную премию, вручаемую самой первой академией. Можно сказать, что Лейбов был прав: Интернету академий не нужно. А можно сказать, что не прав: стоило ли разваливать то, что благополучно само развалится?

6. Киллер

«Птюч», январь 2001 г.

Предложение

Работа в Интернете имеет свои преимущества. Одно из них — обратная связь.

Читатели пишут письма, спрашивают совета и делают разные предложения.

Об одном из них мне и хотелось бы рассказать.

Автор письма, отправленного с бесплатного — и потому фактически анонимного — почтового сервера, писал, что является моим давним поклонником и хотел бы мне сделать несколько необычный подарок Письмо было подписано «Джеф»: помню, я еще подумал о самодельном стимуляторе времен моей юности. Джефу бы хотелось, чтобы это был сюрприз, и потому он не желает раскрывать карты раньше времени. Он предложил увидеться как-нибудь вечерком в real life.

Мы договорились встретиться у памятника Грибоедову. В осенних сумерках я пришел на место свидания, обуреваемый смутным беспокойством: в последний момент я вспомнил, что забыл выяснить у своего читателя, как он выглядит. Утешало, что он мог узнать меня по фотографиям, изредка печатающимся в разных журналах и на сайтах.

У памятника было неожиданно пусто. На скамейке спала старушка бомжеватого вида. Увлеченная друг другом парочка целовалась по соседству. Солидная машина была припаркована едва ли не поперек трамвайных путей. Обойдя ее я еще раз огляделся: никого. И когда я уже начал раздумывать, не розыгрыш ли это, меня окликнули.

Неприятный, слишком жесткий мужской голос назвал меня по имени. Я обернулся. От машины в мою сторону шел человек.

Какая машина? Я плохо разбираюсь в марках, но это был не фольклорный шестисотый и не джип, в котором мог бы ездить человек, вышедший мне навстречу. Как он выглядел? Высокий, выше меня на голову, крупный, коротко стриженный. Неброско, но очень дорого одетый. Одним словом, его машина представляла собой нечто среднее между джипом и мерседесом, а сам он напоминал быка, решившего стать светским человеком и преуспевшего… или, может быть, светского человека, решившего по какому-то капризу сменить имидж, но в последний момент передумавшего.

— Сергей? — повторил он.

Я кивнул.

— Давайте пройдемся, — и он сделал почти незаметный жест машине, которая тронулась с места и медленно повернула налево — в сторону кинотеатра «Ролан», ресторана «Ностальжи» и клуба «О.