Они подумали еще минуту и наконец меня спросили:

— А сигареты есть?

— Есть, — кивнула я.

— Ладно, подожди.

Чиркнула спичка. Свет свечного огарка в этой дыре показался мне таким зыбким и нереальным, как и несколько пар глаз, устремленных на меня.

Передо мной действительно оказались маленькие дети — девочки — самой младшей лет семь, а самой старшей — около двенадцати.

Боже мой, какими же они были заброшенными!

— Правда, не мент, — удовлетворенно осмотрела меня старшая девица и протянула ладонь.

Я ошибочно приняла сей жест за приветственный и, гордая собой, пожала протянутую мне грязную ручонку.

— Тьфу, я же сигарету хотела! — топнула ногой юная нахалка.

— Ах, сигарету…

Я протянула ей пачку, к которой сразу же потянулось несколько ручонок, но девица хлопнула по самой крошечной ладошке, сурово заявив:

— Дашка, тебе еще рано. Поняла?

После воспитательного момента малышка отползла в угол, где обиженно засопела, а старшие с наслаждением затянулись, как развращаемые индейцы, и с любопытством стали меня разглядывать.

— Вы тут всегда живете? — спросила я.

— Только зимой, — мотнула головой старшая из девиц. — А сейчас прячемся. Тут ментура шарит, из-за «жмурика», которого утром нашли. Если они нас поймают, то уж наверняка сдадут обратно в приют. А там эта гюрза…

— Ага, значит, вы сбежали из детдома, — догадалась я.

— Не сбежали мы, — возмутилась девчонка. — Ушли. Потому что эта гюрза кого хочешь доведет.

— А ты правда детектив? — подлезла ко мне малышка.