Изменить размер шрифта - +
 — Я ведь сразу почувствовала, что у Левы семейная драма. Он не очень откровенничал. Только пару раз обмолвился: вот если бы его жена была такой же, как я…

— Что ещё он говорил о семье? — спросил я.

— По-моему, больше говорила я, — как-то нервно засмеялась Ватутина. Почувствовала родственную душу…

— Значит, все-таки у него возникла симпатия к вам? — продолжал я.

— Рыбак рыбака видит издалека, — невесело улыбнулась Ватутина и серьезно добавила: — Поверьте, даже никакого флирта не было… Уж кто и флиртовал, так это администратор…

— А что произошло между Ивановым и Лещенко? Когда Лев Митрофанович пришел на танцплощадку и увидел вас с Николаем?

— Сказали друг другу пару ласковых слов, — ответила Ватутина. — Я уже устала, а Николай все просит: ещё один танец да ещё один… Тут появился Лева, подумал, наверное, что капитан пристает. Вот и решил меня выручить. Не знаю почему, но Лева подумал, что Николай спортсмен. Прошелся насчет того, что у всех спортсменов есть, мол, лишь тут, — она показала на бицепсы. — А тут пусто, — Ватутина постучала себя пальцем по лбу.

— А Иванов? — спросил я.

— Ты что, говорит, чокнутый? В психичку надо, мол, а не в санаторий… Я тут же увела Лещенко.

— Понятно.

— Товарищи, — вдруг усмехнулась Ватутина, — можете вы объяснить, к чему все эти вопросы? Наверное, дело серьезное?

— Очень, — ответил я. — В горилке с перцем, которую вы пили, был цианистый калий… Иванов и Вачнадзе умерли. Вам повезло, потому что налили себе немножко и сильно разбавили.

Ольга Семеновна долго, не мигая, смотрела мне в глаза.

— Дайте сигарету, — наконец хрипло произнесла Ватутина. — С утра не курила…

— А вам можно? — Агеев нерешительно достал пачку.

— Если уж от цианистого калия не окочурилась… — сердито отмахнулась Ватутина.

Затягивалась она жадно. Мы молчали, пока Ольга Семеновна не выкурила всю сигарету, до фильтра.

— Это Лева? — спросила Ватутина, как мне показалось, с усмешкой.

— Не знаем, — ответил я.

— А я думала, что подобное бывает только в пошлых романах да кинофильмах, — покачала головой Ольга Семеновна.

И потянулась за новой сигаретой.

— Да, сдаем мы позиции, — сказал Виктор Сергеевич. — Нынче женщины и пьют не хуже мужчин, и курят.

— И в угрозыске работают, — поддакнула с улыбкой Карапетян.

Мы сидели у меня в кабинете, обсуждая ход следствия по делу об отравлении в санатории имени Семашко.

Вопреки ожиданиям, допрос Ватутиной ничего существенного не прибавил к тому, что мы уже знали. Надо было искать, думать, чтобы двигаться дальше. Перед серьезным разговором происходила как бы разминка. Виктор Сергеевич называл это «настройкой мозгов».

— Кармия Тиграновна, — обратился я к инспектору, — все хочу спросить. Был я несколько раз в Армении, имею друзей армян… Что-то ни разу не встречал имени, как у вас…

— И не встретите, — серьезно ответила Карапетян.

— Какое-нибудь очень древнее?

— Да нет, из недавнего прошлого, — засмеялась она. — Ладно уж, открою секрет… Кармия — это сокращенно Красная Армия.

— Странно, — сказал Агеев. — Такими именами увлекались до войны… Моего дядю родители в то время назвали Осоавиахимом… Но вы родились, когда эта мода уже прошла.

Быстрый переход