Юр перехватил посох поудобнее, сжав его рукой ровно посередине. Шаги послушника стали беззвучными и неспешными, чуткие уши ловили каждый звук. Он остановился у столба, который невесть зачем врыли у входа в селение, выждал с полминуты и двинулся вверх по улице.

Дома смотрели на послушника темными провалами окон, двери сараев, стоящих близ них, были распахнуты, там царила пустота — ни коров, ни овец, никакой живности.

«Никак болезнь какая?» — подумал Юр. Если это так, то задерживаться здесь не стоит. Поветрий в Раттермарке не было давно, со времен Темных Веков, но история циклична, и кто знает — может, именно здесь и сейчас все начинается снова. Кто знает, как тогда, тысячелетия назад, в Файролл пришла Черная смерть, унесшая с собой все, чем жил континент — привычный уклад, династии королей, половину населения… И даже тех, кого называли Создателями. А начаться все могло вот именно с такой деревушки.

Юр потряс головой — что за фантазии, куда они только не заведут. Недаром говорил ему брат Фемистоклюс, хранитель библиотеки в обители:

— Если не прекратишь раздувать из мухи мамонта — не выйдет из тебя проку. Придумки твои тебе только мешают. Любая наука — логика ли, математика, астрология — не терпит домыслов, они ведут в сторону от той цели, которую ты себе ставишь. Всегда опирайся на то, что не требует дополнительных доказательств, поскольку если создашь незыблемую основу, то все остальные детали бытия сами встанут на место.

Брат Фемистоклюс знал, что говорил. Кем он был в своей прошлой жизни, Юр не ведал, но сам видел, как прибывший с инспекцией высокий чин из академии чуть ли не руку ему поцеловал.

При этом Юру брат Фемистоклюс покровительствовал. По какой причине это происходило — непонятно, но Витольд несколько раз завистливо говорил ему:

— Ишь как он с тобой возится, как курица с яйцом. Все вы говорите, говорите, никак расстаться не можете. О чем хоть разговоры-то?

Юр пожимал плечами и отвечал:

— О в-всем понемногу. П-политика, госуд-дарственное устройство, ф-финансы.

Так оно и было. Брат Фемистоклюс в простой и доступной форме передавал молоденькому послушнику все то, что знал сам, а самое главное — он учил его думать, анализировать и делать выводы, хотя при этом периодически ругал нещадно за чересчур пылкую фантазию и поспешность решений.

Вот и сейчас Юр напридумывал себе невесть чего и уже был готов, чиркнув кресалом, запалить хутор, как на его окраине залаяла собака.

— Есть жив-вые! — обрадовался послушник и, поправив ремень сумки, скорым шагом отправился туда, откуда раздавалась собачья брехня.

— А ну цыц! — послышалось из-за высоких, в два человеческих роста, ворот, к которым только-только подошел послушник. — Чего расшумелась?

— Хозяин! — стукнул в калитку Юр. — На ночлег не пустишь?

— Вот тебе и раз! — Хозяин дома с той стороны, похоже, удивился, услышав чей-то голос. — А ты кто будешь?

— П-прохожий, — привычно ответил Юр. — Ид-ду в Хольмстаг, но дело-то к н-ночи, чего в поле сп-пать, коли х-хутор рядом? Может, пустишь на сенов-вал, а за мной не п-пропадет. Зап-плачу и за ночлег, и з-за еду, если накормишь.

— Заплатишь? — Селянин за забором казалось, задумался. — Ну, коли так — заходи. Только скажи прежде — не обманешь? Деньги-то у тебя есть?

— С-слово даю, — искренне сказал Юр. — Не стану в-врать, д-денег мало, но на ночлег, хлеб и похлеб-бку точно хватит.