Только в четырнадцать лет можно нести подобную чушь в лицо озабоченному подростку, который только и мечтает, чтобы с кем нибудь перепихнуться. И точно не с такой глупой соплячкой, решившей вдруг, что присутствие старшего брата – это повод развязать язык.

– А вы сейчас домой? – острый нос Вик приподнимается. – Можно с вами?!

Мы и так почти всегда возвращаемся домой вместе, правда, с поправкой – в одном автобусе и с дистанцией в пять метров. Что взбрело в голову сестре сегодня навязаться в компанию, я спрашивать не собираюсь. Вместо этого, сомкнув челюсти, бросаю сердито, вставая между ней и Николасом.

– Вон отсюда, Вик! Стой у остановки и жди автобус!

– Но, Картер…

– Я кому сказал! Нельзя!

– Ты не имеешь права меня прогонять… – начинает она уже не так бойко, но я не Алекс, спорить со мной не выйдет, и голос сестры вздрагивает.

– Вон, я сказал!

– Дурак! – однако Вик уходит, уже не виляя задницей, и пока этого достаточно.

– Холт, только попробуй с этой дурой что то закрутить… – холодно предупреждаю я Ника, но тот и сам со смешком фыркает:

– Да нужна она мне!

А Лукас, завалившись на скамейку, ржет:

– Твою мать! Как же хорошо, что у меня два брата и ни одной сестры! Не завидую я вам, парни! А что же будет через пару лет, когда они вырастут? Каждому все равно член на узел не завяжешь!

Глава 4

Я не задумываюсь о том, что будет дальше. У меня и своих дел по горло. Но насчет Виктории уже сейчас не обольщаюсь – с мозгами моей сестре не повезло, в отличие от внешности. Потомки ирландцев, индейцев и голландцев – адский коктейль! – мы с братом родились темноволосые, со смуглой кожей и синими глазами, а вот Вик унаследовала жгуче темные глаза отца и переменчивый характер матери. Так что ей вполне по силам подцепить какого нибудь идиота даже в четырнадцать, не озаботившись тем, во что это ей выльется.

Однако моей сестре повезло в другом – я знал, как отбить у нее охоту за нами таскаться, пока она не повзрослеет. Мне было плевать на всех остальных, но отнюдь не все равно, что происходит в моей семье и с моими близкими.

Закончить разговор с Алексом получается поздно вечером, когда я возвращаюсь с улицы и вхожу в нашу с братом спальню, включив у двери ночник и сбросив куртку на кресло. Наш дом достаточно просторный, в нем хватает спален, чтобы все трое детей Райтов могли расположиться в отдельных комнатах, но мы с братом всё еще продолжаем жить в одной, в которую нас когда то принесли младенцами. Такое чувство, что это физическая необходимость – знать, что Алекс рядом. Смотреть на него, узнавая свои черты, и каждый раз убеждаться, что с ним все в порядке.

Постель брата разобрана, но я знаю, что он не спит. Ал в одних боксерах сидит на подоконнике, поставив на него одну ногу, опершись острыми лопатками об откос окна, и смотрит на меня.

Я прохожу мимо и начинаю раздеваться.

– Мотоциклист, который тебя привез – это ведь был Кристиан Палмер? – негромко спрашивает он. – Старший брат Лукаса?

Черт! Я предупреждал Криса, чтобы он вел себя тише, высаживая меня за двадцать метров от дома, но этот придурок любит выделываться, и наверняка до брата донесся звук рычащего двигателя «Сrambler», когда Крис сорвался с места и уехал.

– Да. И что?

– Я слышал, у него были проблемы с законом. Сколько ему? Девятнадцать?

– Слушай, Ал, какая разница? Я ему не мамочка, чтобы воспитывать.

Я снимаю кроссовки и расстегиваю ремень на джинсах.