Все притихли, я тоже растерялась. Громко рассмеялся лишь темноволосый мальчишка – четвертый. Он сидел на полу, с джойстиком в руках, поэтому я не сразу его заметила.

– Ай яй яй, Ники, – негромкий голос прозвучал насмешливо. – Ты повторяешься, дружище, – заметил он с холодной ленцой. – Это были мои слова, и говорил я о своей сестре Виктории. На кой черт нам сдалась твоя принцесса бродяжка? Лучше скажи ей, пусть уже захлопнет рот, подаст печенье и свалит! Здесь ее некому развлекать!

Что?! Я во все глаза смотрела на мальчишку и не могла поверить своим глазам и тому, что слышу. В этом городе у меня был один друг, и выглядел он его точной копией!

Вот только синие глаза сегодня казались темнее и смотрели из под длинной челки совсем иначе – равнодушно и совсем без участия, словно видели меня впервые. И жестче выделялись скулы на холодном лице.

Я опешила, услышав такие грубые слова.

– Алекс? – выдохнула и голос дрогнул. – Разве ты меня забыл? Это же я – Лена! Помнишь магазин?!

– Не помню. Оставь печенье и исчезни, Лена!

Мальчишки переглянулись, а потом разразились смехом. И громче всех мой брат Николас.

Но ответил рыжий толстяк, повалившись к друзьям на диван:

– «Ах, Алекс, разве ты меня забыл? Как ты мог!» – тонко передразнил он меня, сымитировав мой голос. – Вот же тупица! Нет, это не Алекс, глупая! Это Картер – его брат близнец! Ты их спутала!

Покраснев от стыда, я попятилась, оставила печенье на столе и выбежала из комнаты.

Наверное, провидение сжалилось надо мной, потому что в этот момент из окна в прихожей я увидела Алекса, выезжающего со своего двора на велосипеде и поглядывающего на наш дом.

Быстро надев куртку и кроссовки, я предупредила маму и поспешила выйти к нему, оставив чванливых идиотов смеяться надо мной в одиночестве, все еще удивляясь, как могут два мальчика быть такими разными и такими похожими одновременно.

С тех пор я старалась не замечать насмешки Николаса, не заговаривать с ним без надобности, и не пересекаться с его друзьями в нашем доме. Маме не жаловалась – ей тоже приходилось непросто. Папа часто ее куда то увозил и почти не отпускал от себя. Иногда я слышала, как он довольно резко говорит с ней, но все это происходило за закрытыми дверьми их спальни, и при мне мама никогда не показывала, что ее это беспокоит.

Встретившись с Алексом, я не стала ему рассказывать, что произошло в гостиной дома Холтов, но призналась, что видела его брата. Он догадался сам и спрашивать не стал. В тот вечер, чтобы поднять мне настроение, Алекс усадил меня на велосипед и показал издали Коралловый холм. А вот к дому миссис Слоун на соседней улице, в котором жило с полсотни кошек, мы подобрались близко. Они сидели везде – яркие, пятнистые и самые обычные. На некрашеном крыльце дома, на водостоках, на невысоком заборе, на заросшем газоне и даже на почтовом ящике!

Жаль, что тогда мы не догадались прихватить с собой еду, но мы еще не раз наведаемся на соседнюю улицу с друзьями Алекса, с которыми он меня познакомит. С Грегом Батлером, Чаком Форси, Пилар Мендес и другими ребятами, живущими в Сэндфилд Рок. А в тот день Алекс снова шутил, и обида на глупых мальчишек быстро забылась – нам просто не стало до них дела.

И все же одно меня смущало – Картер, стоило его увидеть. Я так и не смогла к нему привыкнуть.

Проходило время, а мне все так же, как в первый раз, было странно видеть зеркальное отражение Алекса в другом человеке. Особенно когда два брата по утрам выходили из дома и садились в школьный автобус вместе с сестрой. В то короткое время, когда они вместе шли или стояли рядом, когда улыбались друг другу, перебрасываясь шутками, из взгляда Картера исчезала темнота… Когда он поднимал руку и отбрасывал челку с лица, они с Алексом были так похожи.