Ушли. Это хорошо. Остались лишь сами Давуд-паша с Ахмет-пашой, три переводчиков и ещё парочка слуг, Без оружия, как я мог наблюдать. Если же что-то и спрятано в одеяниях – это уже детали. Расслабляться я и сам не собирался, и Мигелю с Бьянкой не позволю. Что до охраны, так им вообще ушами хлопать в подобной ситуации не полагалось, специально и тщательно натаскивали на самые разные ситуации, в том числе и внешне безобидные. Не мы такие, жизнь вокруг тяжёлая.

- Вы оба мертвецы, стоит нам лишь захотеть. Вас убьют не тут и не мы, а по приказу султана Баязида II, - с ходу выбросил я карты на стол. - Участь жертвенных баранов – вот что уготовано обоим, чтобы султан не оказался в глазах всего мира замешанным не просто в убийстве собственного сына – это как раз для ваших нравов дело привычное – но убийстве прямо на переговорах, с целью свалить его смерть на других. Пусть мамлюкам, маврам и прочим до этого нет дела, ибо сами такие же. Но вот Венеция, Испания, Венгрия, Молдавия, великое княжество Московское… Не-ет, султану легче прикончить двух своих полезных, но всё же слуг, избавившись тем самым от проблем. Вы же «признаетесь» во всем и даже больше либо под пытками, либо самим фактом своего бегства. Только и это надо ухитриться сделать. В нынешних то условиях… непросто будет. Я же готов предложить вам жизнь. Взамен на некоторые услуги, конечно.

-Выкуп? – оживился Давуд-паша. – Я готов платить золотом и словами. Только скажите, что нужно сделать.

- И что вы хотите от готовых вам служить, - мрачно процедил босниец. – И где это нужно будет делать – на ваших землях или сначала в империи?

Люблю смекалистых. Если осман просто выражал готовность служить, то ренегат поступил умнее, заранее обозначив собственное понимание ситуации, в которой оказался. Наверняка неполное, но и это было неплохо. Следовательно…

- Мигель. Поговори с великим визирем в соседней комнате. Расспроси его о том. Что нам желательно знать и о том. Как он видит собственную полезность. Я же займусь беседой с почтенным бейлербеем. А потом, быть может, сменим собеседников.Тем или иным способом.

Корелья даже словами отвечать не стал, лишь кивнул и махнул рукой в сторону выхода из комнаты. Не того, через который удалились славшие оружие янычары, а другого, ведущего в своего рода «комнату отдыха». Ситуация то заранее оговоренная и известно к чему ведущая. Нюанс. Это нам известная, а вот для кое-кого из посланников османского султана будет и ещё один сюрприз, ни разу не радующий.

Та-ак, Коджа Дамат Давуд-паша, переводчик и слуга нас покинули. Зато с оставшимся анатолийским бейлербеем разговор будет особенный. И я практически уверен, что привыкший предавать с юных лет охотно сделает это вновь, причём естественно этак, да ещё с немалой толикой энтузиазма. Но сперва уточняющий вопрос.

- Эти вот трое, - небрежный жест в сторону оставшихся двух переводчиков и слуги, - достаточно верны лично вам, Ахмет-паша? Или же лучше сразу от них избавиться, тем или иным образом.

- Их жизни в моих руках. Семьи тоже, - Херсекли Ахмет-паша аж подобрался, сконцентрировался, почуяв, что именно сейчас важны даже не каждое слово, а любой жест, движение, наличие или отсутствие улыбки. Для сохранности его шкуры важны, то есть самого ценного, что только он мог себе представить. – Они будут молчать, пока кто-то не напугает их сильнее, чем это уже сделано.

- Хорошо… Кресла мне и герцогине, будьте любезны, - попросил я, зная, что именно вежливые и без приказных интонаций слова быстрее всего приводят к результату, одновременно показывая отношение монарха не к слугам, а к соратникам, пусть и обычным по сути воинам охраны. – Не представляю, как можно вместо них использовать эти… подушки или как там их называют.