Тьфу, простите. Забыл. Теперь это место мы больше так не называем.
— Пойдем, Гас, — сказал Карран, направляясь к двери.
На лестнице, вдали от чужих ушей, Гас Моран сказал:
— Надо же. Толкотт при полном параде явился сюда ни свет ни заря. Обычно его и палкой из управления не выгонишь.
— Да, — сказал Карран. — Должно быть, Джонни Боз и мэр были крепко связаны.
— Ник!
Они оглянулись и увидели лейтенанта Уокера, который стоял на верхней ступеньке лестницы.
— В чем дело, Фил? — спросил Карран. — Мы должны были попросить извинения? Или возникло что-нибудь новенькое?
— Ты назначен к врачу на три часа. Я хочу убедиться, что ты не забыл.
— Извини, может быть, я и не прав, Фил, но разве мы только что не приступили к расследованию убийства? Ты хочешь, чтобы я выполнял свою работу или торчал у психиатра управления, черт побери?
— Занимайся убийством, но не забудь и про психиатра. И сделай нам всем одолжение, Ник, — никакой отсебятины.
— Я согласен выполнить все твои пожелания, кроме одного.
— Если не хочешь вылететь с работы, Ник, в три будь у врача. Понятно?
— Да. Хорошо. Буду.
— Мне помогло, — сказал Фил Уокер. — Может тебе тоже поможет.
— Черт! — сказал Гас, — у тебя удар, Ник. Ты приносишь немного солнечного света повсюду, где ни появляешься.
— Ты прав. Ну что ж, понесем свет на Дивисадеро.
Глава вторая
Если вы поедете по одной из длинных улиц, которые с севера на юг пересекают Сан-Франциско, то увидите полную картину городских контрастов, самые разнообразные кварталы — от необычайно роскошных и богатых до грязных и бедных. Нигде это так не бросается в глаза, как на Дивисадеро. В одном конце этой улицы, внизу, на побережье, вы обнаружите бродяг, пьяниц и наркоманов. В верхней ее части, на Высотах, в домах, начинающихся с номера 2200, живут богатейшие граждане Сан-Франциско. Дом 2235 по Девисадеро, столь же богатый, как и соседские, напоминал скорее особняк, чем городское жилище, и в нем так же пахло деньгами, как и в доме Джонни Боза.
Полицейских вовсе не удивило, что у двери их встретила горничная, они бы не удивились даже, если бы она направила их к черному ходу, который использовали для посыльных и прислуги. Горничная была чикана, скорее всего незаконно приехавшая в Америку, она с первого взгляда умела угадывать представителей власти. Их появление вовсе не обрадовало ее. Они показали свои значки.
— Я детектив Карран, а это детектив Моран. Мы из полицейского управления Сан-Франциско.
Страх промелькнул на лице женщины.
— Мы из полиции, — успокаивающе сказал Моран, а не из La Migra.
Казалось, это не очень успокоило женщину.
— Да, — сказала она. — Проходите.
Женщина впустила их в помещение и проводила в гостиную. Это была величественная, элегантная комната с высокими сводчатыми окнами, выходящими на голубой простор залива Сан-Франциско. На Каррана и Морана она произвела впечатление — расследуя убийства, они не часто попадали в столь роскошные жилища.
Справа от них на стене висела картина, и Гас Моран внимательно рассмотрел ее, как опытный ценитель.
— Какое совпадение, — сказал он. — У Боза висел Пикассо и у Трэмелл тоже есть его картина. И у того, и у другого — по Пикассо.
— Я и представить не мог; что тебе известно, кто такой Пикассо, тем более не догадывался, что ты разбираешься в живописи.
— Это не так трудно, — усмехнулся Моран. |