— Хорошо. До свидания, стрелок, — весело попрощалась Хейзл.
Когда она отошла на достаточное расстояние и уже не могла их слышать, Ник снова повернулся к Кэтрин и покачал головой.
— Не понимаю, в чем дело? Тебе нравится общаться с убийцами? Ты знала, что Рокси…
— Конечно, знала, — оборвала его Кэтрин.
— И тебе было все равно? Или это даже возбуждало тебя? Делало ее более желанной?
— Послушай. Я пишу о необычных людях.
— Писать о них — дело одно, — сказал он. —. Но приглашать их в свою постель — совсем другое.
— Иногда я начинаю их изучать и увлекаюсь ими. Такое случается, ты знаешь.
— Знаю, черт побери.
— Такое бывало и с тобой, — заметила она.
— Это не одно и то же.
Да. Так бывает. Ты был очарован мною. Меня очаровали убийцы. Хотя убийство не то, что курение. От этого можно отвыкнуть.
— Что ты хочешь этим сказать, черт побери? Она легко, как жена, чмокнула его в щеку.
— Мне лучше идти. Я обещала к шести отвезти Хейзл домой. Она очень любит смотреть передачу «Кто прежде всего разыскивается в Америке».
— Что? Надеется увидеть кого-нибудь из друзей по тюрьме? Это ее привлекает?
— Мне некогда сейчас разговаривать, — сказала Кэтрин, направляясь к машине.
— В Беркли не было никакой Лизы Оберман, когда ты там училась, — с вызовом сказал он.
Она остановилась как вкопанная.
— Что ты делал? Проверял меня? Ради чего?
— Я изучаю тебя.
Она грациозно села за руль «лотуса» и включила зажигание. Окно кабины неслышно опустилось.
— Никакой Оберман, говоришь?
— Вот именно.
— А почему бы тебе не порасспросить о Лизе Хоберман?
Она нажала на педаль газа, мотор рыкнул пару раз, и машина покатила по улице.
— Да, — сказала она, — у меня есть Хоберман, Лиза, сентябрь 1979 — май 1983.
— Хорошо, — сказал Ник. Он заткнул свободное ухо, чтобы не мешал шум уличного движения. — Прочитайте мне все, что у вас есть.
— Вы хотите знать ее оценки?
— Все, кроме оценок.
— Я могу сказать вам, где она жила, я могу назвать вам курсы, которые она посещала. А больше тут почти ничего и нет.
Его вовсе не интересовало, как преуспевала Лиза Хоберман в Беркли, и тем более, ему не нужен был ее адрес десятилетней давности. Оставалась однако еще одна информация, которая могла ему помочь, девятизначная отмычка к жизни каждого американского гражданина.
— Вы знаете ее номер в системе социальной безопасности? — спросил он.
— Да.
Студентка одним духом выпалила номер, и он записал его в блокнот, который вынул из бокового кармана брюк.
— Спасибо, — сказал он, — Мне это пригодится.
Ник повесил трубку, и некоторое время постоял на тротуаре, обдумывая, что же делать дальше. Он хотел получить более подробную информацию о Лизе Хоберман и знал, где ее раздобыть. Вся сложность заключалась в том, что в родном управлении ему закрыли доступ к системе универсальных вычислительных машин. Он был уверен, что его компьютерный пароль стерт, но даже если бы это было не так, он не мог позволить себе оставить свое имя в регистрационном журнале. Любой, кто сунул бы туда нос, увидел бы его данные во входном файле. Поэтому ему нужен был сообщник, сообщник, который держал бы рот на замке.
Лучше всего для этого конечно подходил Гас Моран, но Ник исчерпал все проклятия и ругательства, которые знал, пытаясь дозвониться ему, в ответ раздавались лишь телефонные гудки. |