Раин вздохнул глубоко, дрожь пробежала по телу, заторопилось сердце, глаза слепило от этой красоты, и астроном еще раз порадовался в душе тому, что изо всех возможных дорог он избрал в жизни этот звездный путь.

    Но Сенцов тронул его за плечо. Смерив глазами расстояние – спрыгнул; медленно, как падают во сне, он опустился на поверхность Деймоса. Раин последовал за ним, чуть выждав – чтобы не обогнать Сенцова и дать ему возможность первым, как и подобало капитану, войти в неведомый мир.

    Они стояли не двигаясь, пока глаза не привыкли к темноте. Потом Раин нагнулся, присел на корточки.

    – Ну, если это вещество с нарушенными оболочками, то мы, конечно, ни кусочка не отобьем…

    Из зажима на поясе он достал так называемый универсальный инструмент. Но электрическое долото оказалось бессильным: сверхтвердый сплав долота даже не поцарапал темной поверхности планеты.

    Раин пожал плечами, задумчиво убрал инструмент. Он провел перчаткой по тому месту шлема, которое закрывало лоб, и сказал, почему-то перейдя на «вы» – так бывало с ним в минуты размышлений:

    – Странно… Допустим, оболочки. Но вы обратили внимание – грунт, я бы сказал, гладкий и, по всему судя, с большой отражательной способностью. С точки зрения минералогии, это – нонсенс… Даже лед – ну, лед, пожалуй… Но эта твердость, а?!

    Но Сенцов его не слушал. Он отошел на несколько шагов, ступая осторожно, словно по горячим камням. Отсюда лучше было видно место, где опустилась ракета – та скала, на которой корабль лежал.

    – И все-таки эта посадка… – сказал Сенцов. – Ума не приложу. Ведь не первый же день, в конце концов, я за пультом! Дело даже не в гравитации! Мы бы ее обнаружили и учли заблаговременно… если бы она была. Но не было ее! И вдруг – появилась. Пытаюсь вспомнить – нет, ни у кого не было ничего подобного, и никакая теория таких случаев не предсказывает. А факт налицо. А факты, как известно, дают начало новым теориям…

    Раин начал гудеть что-то себе под нос. Потом, подойдя к Сенцову, сказал:

    – Да, как это вам удалось посадить корабль на вершину такой скалы – не понимаю… Это даже не искусство, это что-то сверхъестественное. И смотрите, как ракета легла на склон – хоть сейчас взлетай… Страшно удачно, страшно…

    – Космонавт – не джентльмен удачи… – проворчал Сенцов. И, помолчав, добавил: – А вообще-то любопытно… На Земле это приняли бы за результат выветривания…

    Но, так или иначе, ветра здесь быть, конечно, не могло. Разве что солнечный ветер, но он не смог бы так обработать поверхность планеты, чтобы придать скале форму эстакады, устремленной вверх под углом градусов в шестьдесят. И Раин судорожно схватил Сенцова за руку – перчатка скользнула по твердому пластику скафандра: он понял, что это не могло быть простым капризом природы.

    Наверное, и Сенцов почувствовал то же самое. Он торопливо повернул выключатель: вспыхнул голубоватым светом укрепленный на шлеме небольшой, но сильный прожектор. От него не протянулось привычного светового луча – здесь не было ни воздуха, ни пыли, и лишь где-то вдалеке, в пустоте, блеснула серебром крохотная пылинка – исчезающе малый, но самостоятельный мир.