Похоже, Александра Сергеевна могла засечь слежку, только когда слежка была. В этом городе она жила уже больше года. Потому что Максим Сергеевич больше не дышал ей в спину.

По новой версии своей жизни, Александра Сергеевна являлась сиротой, воспитанницей детского дома. Причем, все ее документы были настолько грамотно сделаны, что даже среди личных дел детей, вышедших из детдома, реально имелось дело Комаровой Саши. И диплом у нее был настоящий. И в училище действительно такая девочка училась. Вот только, само собой, вспомнить ее никто не мог. В детском доме сменился директор. Как раз несколько лет назад. Как часто бывает в подобных ситуациях, половина педагогического состава тоже. Максим Сергеевич, чувствуя себя идиотом, проверил все места, которые фигурировали в ее жизни. И вот девочки не было, а документы были. Настоящие. Сделанные идеально. Хоть сто пятьдесят особых отделов завода проверяли бы Комарову, все там было правильно. Даже по годам совпадало. У особистов необходимости ехать и узнавать подробности на месте не возникло. Сирота, родственников нет. Подкидыш. Фамилию, имя, все дали в детдоме. Предельно ясно и понятно, такая сотрудница, тем более с отличными показателями в учебе, им подходит.

Казалось бы, круто, что память Максима Сергеевича так вовремя мне подкинула эту информацию. Теперь я вполне понимал, почему Комарова его, с одной стороны, бесила, а с другой, он был рад ее видеть.

Но больше пока не вспомнилось ни хрена. И вот это бесило лично меня. Открытым оставался вопрос, на кой хрен Максим Сергеевич приехал на день раньше. Что делал практически сутки. На кой черт таскался по городу в форме, с паспортом в кармане. И почему мне поперек горла стоят эти розы. Да и во всем остальном пока что были черные дыры. Как я не напрягался, память благополучно молчала и ни черта не подсказывала.

Поэтому, на данный момент более разумно заниматься насущными проблемами. А они сейчас связаны со смертью Маслова. Потому что смерть Маслова связана с Александрой Сергеевной. Уж не знаю, как. Но выяснить очень хочу. Тем более, впервые за все время, так получилось, что я конкретно в лоб заявил Комаровой правду — ее персона меня сильно интересует. Предыдущие разы она сбегала, лишь догадываясь, что ее разыскали. Теперь знает это наверняка, хотя пока не может сообразить, кто я такой конкретно есть.

— Приехали. — Сообщил Калинин нам с Александрой Сергеевной, будто мы сами этого не видели.

Мент, как я и предполагал, оказался все тем же Василием Андреевичем, товарищем Владимира Александровича. Присутствие посторонней женщины его немного удивило, но видимо, он решил, что в данном случае — наше дело, кого с собой брать.

— Добрый вечер, — майор протянул руку сначала Калинину, потом мне. Комаровой просто кивнул головой, приветствуя.

— Ну, не такой уж он и добрый. — Я занял стул, который был ближе всего к Василию. Владимиру Александровичу пришлось сесть рядом с Александрой Сергеевной. Сделал я это не просто так. Лучше, чтоб у майора было понимание, кто главный товарищ в нашем коллективе.

— Согласен. Тем не менее, с какой стороны посмотреть. Инженер то ваш нашелся. Правда, мёртвый. — Василий хохотнул. Я натянуто улыбнулся в ответ. Типа, шутку оценил. Ментовской юмор, он такой. — Ну, что я вам могу сказать... поступил звонок. Неизвестный сообщил, в дачном посёлке находится гражданин Маслов. Сотрудники выехали на место происшествия. По поводу всего этого у меня есть некоторые мысли. Внимательно осмотрели дом, где было найдено тело. С первого взгляда смутило несколько моментов. Убийца определенно хотел нам что-то показать. Иди доказать. Не знаю, как точнее, тем более, пока лишь есть предположения. Судя по всему, убит Маслов был не там, где находилось тело. А оно, тело, сидело на стуле. Орудие убийства — нож. Знаете, нанести удар в сердце можно только с фронтальной стороны. То есть убийца должен был залезть на стол.