Внезапно успокоившись, Кайнаков подошел к бутылке, но на этот раз поскромничал: налил в стакан на палец.

Алкоголь, по-видимому, удовольствия ему не доставил. Или не устроила доза. Убитый горем отец недовольно пожевал губами, почти по-кряжински, отошел к окну, снова посмотрел на медведя – бить, не бить? – и вдруг подошел к собеседнику.

Уже совсем по-товарищески, прижавшись плечом к локтю следователя – достать высокого Кряжина Кайнаков был не в состоянии – президент остервенело зашептал: «Да я их всех, сук… по одному… пачками… никого не прощу… под водой… в небе…».

Повернувшись к президенту, Кряжин втянул носом пары виски и даже не поморщился. Нельзя старшему следователю Генпрокуратуры морщиться.

– Заполните на треть стакан водой, разбейте куриное яйцо и выжмите туда половинку лимона. Добавьте три капли нашатыря, – пожевав губами, не выдержал и сыграл желтой искоркой в глазу, – встряхните, но не взбалтывайте.

– Издеваетесь, – сокрушенно наморщился президент и покачал головой. – Но вам не понять…

– Вам скоро разговаривать с людьми, о психологическом состоянии которых даже не догадываетесь. Собираетесь пугать их своим пьяным говором? Умойтесь, выпейте коктейль, посмотрите сверху на город, придите в себя. – Следователь оставил педагогический тон и резко развернулся к спецу, поднявшему вверх руку. Зуммер еще не прошел, но лампочка на табло уже свидетельствовала о том, что появился сигнал.

Кряжин надел наушники в тот момент, когда на столе кайнаковской гостиной заверещал телефон.

– Это они!! – раздалось из спальни, и следом тут же послышалось:

– Успокойтесь, с вашим мужем умные люди. – Как-то странно прозвучало это из уст Саланцева. Неоднозначно. Но Ангелина Викторовна была не в том состоянии, чтобы выстраивать логические ряды.

– Возьмите трубку, – приказал Кряжин, стараясь не напугать этим приказом Кайнакова. – Если возникнут затруднения с разговором, посмотрите на меня.

Тот кивнул, смял сухие губы для глотка, но сглотнуть не смог.

Он был не прав, когда заявлял, что Кряжин его не понимает. Следователь не имел детей – да, но таких вот, «детолишенных», он перевидал десятки. А потому – понимал. Еще как понимал…

– Да… – проскрипел в трубку Альберт Артурович.

– Господин Кайнаков, – услышал Кряжин в наушниках, – это по поводу исчезновения вашего сына.

– Дайте мне…

– Мы ничего вам пока не дадим. Ваша квартира забита людьми из МУРа и прокуратуры, – голос неизвестного был совершенно спокоен. – Через пять минут мы перезвоним, и, если вы снова будете находиться под контролем, звонков больше не поступит. Это значит, что мы не добились своей цели. А это, в свою очередь, означает, что ваш сын нам без пользы. Могу прямо сейчас сказать вам, где вы найдете его тело, если через четыре минуты и сорок секунд в вашей квартире будут находиться власти. В мусорном баке на улице Тарусской. Это в Ясенево.

Губы Кайнакова тряслись, когда он протягивал трубку следователю. А по лицу Кряжина можно было понять, что ничего неожиданного не произошло. Твердым шагом он подошел к окну и задернул тяжелые портьеры.

На столе зазвонил мобильный. Альберт Артурович на подгибающихся ногах подошел к столу и потянул трубку за провод.

– Альберт Артурович, распахните шторы, – услышал в наушниках Кряжин.

Лицо его чуть побледнело, он медленно вышел из комнаты и прильнул к шторке спальни.