– Стой, не дергайся. Ай… твою… Да можешь ты постоять спокойно или нет?!

    – Отпусти! – верещал пушистик.

    – Да пожалуйста. – И я поставила его на землю около ближайшей лужи. – Вперед и с песней. Надеюсь, ты не скоро встретишь крыс или отощавшую с голодухи кошку. Счастливого пути.

    Мыш замер, огорченно огляделся и сел на землю, молитвенно сложив лапки на груди. На нас смотрели самые несчастные глаза в мире.

    – Расколдуй, – пискнул незадачливый грабитель.

    Я с усмешкой его обломала:

    – Нет, колдовство – сроком на пять лет минимум, только потом и только я смогу его снять.

    Пушистик попытался снова изобразить обморок, но передумал и резво пополз по моему сапогу, а потом и по штанине наверх.

    – Эй, ты чего? – Я отцепила его от штанов и снова посадила на ладонь.

    – Тогда я с тобой.

    Только теперь до меня начал доходить весь трагизм ситуации.

    – Чего со мной?

    – Буду с тобой. А иначе – никак. Пропаду.

    Он задумчиво ходил взад-вперед по ладони, сложив за спиной передние лапки и рассматривая мои пальцы.

    – Класс! – обрадовался Коша и перелетел обратно ко мне. – У меня теперь есть домашний любимец.

    Мыш подозрительно на него покосился, но мудро промолчал.

    – Давай его пока мне, – предложила Ада, – я его посажу на плечо, как ты Кошу, и пойдем дальше.

    Сил возражать уже не было.

    В таверне мы сели за крайний угловой стол и заказали всего, чего душа желала, а душа желала «все самое вкусное, что есть на кухне». Хозяин тут же засуетился, прогнал сонную, с глазами навыкате девушку с зажатым под мышкой подносом и, радостно ухмыляясь, заверил нас, что все будет в лучшем виде. И не обманул. Курица, жареная рыба, маленькие, зажаренные на углях птички и три кувшина вина были оценены нами по достоинству. Пару раз к нам пытались подсесть хамоватые типы с многообещающими улыбками, но мыш их немедленно отшивал, в двух словах поведав свою печальную историю, и пытался при этом проглотить все то, что пихал в рот. Коша от него не отставал и, когда ему приходилось в очередной раз вылавливать бывшего вора за хвост из своей тарелки, обзывал того обжорой и троглодитом. Мыш не возражал, старательно продолжая есть. Если честно, то смотреть на него было даже жалко. И сердобольная Ада постоянно совала ему в лапки самые лакомые кусочки, подливая в наперсток, предоставленный хозяином, колодезной воды (мы решили вина ему не давать, а то сопьется, ему при таких размерах немного надо).

    Поев, мы решили вернуться в академию, чтобы избавиться от покупок и отдохнуть. Желание гулять по городу уже не было таким острым, тем более что эти выходные были явно не последними, а деньги у нас, даже после разорительного набега на лавку эльфа, все еще были. Мыш, которого мы окрестили Пуфом (наевшись, он сказал «пуф», похлопал себя по пузу и, развалившись на дне тарелки, блаженно улыбнулся склонившемуся над ней любопытному Коше), уснул, уютно устроившись в теплом капюшоне Ады. А Коша сыто мигал постоянно закрывавшимися глазами у меня на спине. Если так пойдет и дальше, то я его скоро не смогу таскать. Он же растет, так пусть сам летает. Лентяй!

    – Ди, смотри, лавка волшебника Донована. Давай зайдем?

    Я взглянула на обветшалую вывеску, грязные окна и засомневалась.