Речь у Тоби, который в данный момент ни с кем, кроме самого себя, диалога не вел, со временем тоже поменялась. Его отец любил декламировать стихи, а сам Тоби всегда интересовался иностранными языками. Именно поэтому он, прекрасно сознавая, что акцент с потрохами выдает в нем провинциала, втайне от всех упорно избавлялся от своего дорсетширского картавого говора и вскоре заменил его безличным и нейтральным английским, столь любимым многими англичанами, для которых это единственный способ скрыть неблагородное происхождение, стоящее на пути к успеху.

Решил он переменить и внешность — тоже слегка, едва заметно. Понимая, что сегодня ему придется пройти через ворота министерства иностранных дел, изображая из себя беззаботного менеджера, он решил надеть легкие слаксы и мягкий черный пиджак, расстегнул две верхние пуговицы рубашки и не стал повязывать галстук.

И даже знакомые Тоби никогда не подумали бы, что всего два часа назад его бросила девушка, с которой они жили вместе последние три месяца. Она ушла из их квартиры в Ислингтоне, поклявшись, что больше никогда к нему не вернется. Но даже это печальное событие не сломило Тоби. Если между уходом Изабель и его подготовкой к преступлению и была связь, то неявная. Он, конечно, частенько долгие часы лежал ночью без сна, раздумывая о своих проблемах, которыми никак не мог с ней поделиться. Прошлой ночью они и впрямь немного поговорили. Обсудили, не расстаться ли им. Впрочем, такие разговоры в последнее время стали нормой, и Тоби предположил, что утром Изабель, как всегда, передумает. Но в этот раз она твердо решила уйти. Они не ругались, не плакали. Он вызвал такси, она собрала вещи. Когда машина приехала, он помог ей отнести вниз чемодан. Она переживала из-за шелкового костюма, который на днях отнесла в чистку. Он забрал у нее квитанцию и пообещал переслать костюм, как только тот будет готов. Изабель была бледной и, уходя, ни разу не оглянулась. Но вот промолчать и не сказать последнего слова она не смогла:

— Тоби, надо сказать, ты хладнокровный, как лягушка, — заявила она и уехала, скорее всего, к сестре в Саффолк.

Правда, Тоби подозревал, что у Изабель на примете есть парочка запасных аэродромов, в том числе брошенный ею недавно муж.

Сам Тоби, все такой же спокойный, отправился в кафе выпить кофе и съесть круассан — своеобразная прелюдия перед грандиозным преступлением века. Так он и сидел, потягивая капучино, греясь на солнышке и бездумно глядя на проходящих мимо пешеходов. Если я такой хладнокровный, как же вышло, что я ввязался в эту ужасную авантюру?

Пытаясь ответить на этот вопрос, он по привычке обратился в мыслях к Джайлзу Окли, свеому обаятельному наставнику и самозваному покровителю.

Берлин.

Новоявленный дипломат Белл — второй секретарь отдела внешней политики — только что прибыл в британское посольство, чтобы получить направление на свою первую заграничную командировку. Тогда как раз разгоралась война в Ираке. Британия поддержала США, хоть сначала и не хотела в этом признаваться. Германия со своим отношением к войне еще не определилась. Начальником Тоби был Джайлз Окли, серый кардинал посольства, шустрый, ехидный, видавший виды. В обязанности Окли, помимо прочего, входил надзор за сотрудниками британской разведки, работающими в Германии. Тоби же был его верным оруженосцем. По-немецки Тоби говорил уже очень неплохо, проявив незаурядные способности к языкам. Окли взял его под опеку, водил по министерствам и распахивал перед ним двери, в которые без него Тоби, сотрудник весьма низкого ранга, стучался бы еще очень долго. Были ли Джайлз и Тоби шпионами? Ни в коем случае! Они оба — представительные и амбициозные британские дипломаты, которые вдруг обнаружили, что высоко котируются на мировом рынке разведывательных служб, как и многие их коллеги.

Вот только чем глубже Тоби погружался в жизнь множества посольств, тем больше рос его ужас из-за грядущей войны.