Приподняв ствол автомата, Джеффри сделал несколько шагов вперед. Затем еще раз глубоко вздохнул и снова медленно двинулся вперед через вестибюль, то и дело нащупывая носком ноги пол впереди себя — то справа, то слева. При этом он изо всех сил попытался воскресить в памяти виденный им на экране компьютера план дома. От входной двери коридор ведет в гостиную, вспомнил он. Потом в столовую, затем на кухню. Справа лестница, ведущая наверх, к спальням, между которыми находится небольшой кабинет — тот самый, где стоят видеомониторы системы наружного наблюдения. За лестницей начинается коридорчик, ведущий в цокольный этаж.

В доме было совершенно темно, хоть глаз выколи. Ему вдруг стало страшно, что он может оступиться, или наткнуться на стол или стул, или уронить на пол лампу или вазу и тем самым обнаружить свое присутствие в доме.

Остановившись, он вытянул руку, пытаясь нащупать стену и в то же время надеясь, что глаза, немного привыкнув к полной темноте, смогут хоть что-нибудь разглядеть. Затем он сунул руку в карман и нащупал тот самый, размером с пишущую ручку, фонарик, которым недавно пользовался в машине. Ему страшно захотелось зажечь его, чтобы хоть на миг увидеть, где находишься, и как-то сориентироваться. Однако он понимал, что малейший намек на свет сразу его выдаст.

Где сейчас может быть отец? Наверху? Внизу?

Очень медленно Джеффри сделал еще один шаг вперед, пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук, и вдруг услышал снизу тихий, то ли далекий, то ли чем-то приглушенный вскрик или стон. Джеффри наклонился вперед, прислушиваясь. Его первой мыслью было, что он услышал призыв девушки, запертой в музыкальной комнате. Он сделал еще один шаг, снова вытянув перед собой руку, пытаясь достать ею до противоположной стены.

Затем раздался голос, вернее, шепот, похожий на шипение:

— Шелохнешься — умрешь!

Он замер на месте.

Затем раздался скрип открываемой потайной дверцы в стене, к которой он прикоснулся секундой раньше, и небольшая, будто завернутая в черный плащ, тень отделилась от нее и словно просочилась в вестибюль. И она сама, и голос, и ощущение ствола пистолета, приставленного к его шее — все это казалось частью ночной темноты. Позади снова прозвучал голос:

— Руки за голову!

Он подчинился.

— Хорошо, — сказал голос и добавил, теперь уже громче: — Готово! Я держу его на мушке!

— Прекрасно, — донесся из соседней комнаты второй, низкий голос. — Можешь снимать очки.

Свет вспыхнул, как взрыв. Свет залил все, обжигая глаза, как жжет пламя в камине. Джеффри невольно зажмурился, и все замелькало перед глазами: мебель, картины, ковры. Белые стены ослепительно сверкали со всех сторон, отражая электрическое сияние. Джеффри замутило, словно от удара в лицо. Секунду он так и стоял, зажмурив глаза, словно свет причинял ему боль. Когда он их открыл, ему показалось, что он видит перед собой собственные глаза, как в зеркале. Он резко втянул носом воздух.

— Привет, Джеффри, — спокойно произнес отец. — Мы ждем тебя весь вечер.

Глава 24

Последний свободный человек

В доме неожиданно вспыхнул свет, как будто там вдруг вспыхнул пожар, Диана ахнула, а Сьюзен тихонько выругалась. Они обе отпрянули от края освещенной лужайки, испугавшись, что их обнаружат, и оказавшись примерно там, на окраине леса, где несколько минут назад стоял Джеффри. Сьюзен медленно сняла очки ночного видения и отбросила в сторону.

— Теперь они не понадобятся, — пробормотала она.

Диана подползла к очкам, подняла их и повесила себе на шею. Она и Сьюзен устроились на земле среди кустов — на земле, пахнувшей сыростью и перепревшей листвой.