Он слушал свой голос, продолжавший читать лекцию, словно голос принадлежал не ему и существовал отдельно от его тела:

— Как можно предположить на основании всего вышесказанного, древний ацтекский жрец, извлекающий еще живое сердце из груди человека, которого принесли в жертву, по всей видимости, получал удовольствие. Таким образом, данный случай можно рассматривать как пример социально приемлемого и даже одобряемого серийного убийства. Скорее всего, жрец каждым утром отправлялся на свою работу с легким сердцем и хорошим настроением, поцеловав в щеку жену и погладив по головке своих малюток, с портфелем в руке, со свежим номером «Уолл-стрит джорнал» под мышкой, надеясь прочесть его в транспорте по дороге на службу, а также ожидая, что и этот день у жертвенного алтаря пройдет хорошо…

В аудитории послышалось негромкое хихиканье. Он воспользовался смехом, для того чтобы дослать в ствол патрон.

Вдалеке раздалась трель звонка, возвестившего конец лекции. Сто с лишним студентов засуетились на стульях, снимая со спинок рюкзаки, пиджаки и занимаясь всем тем, чем всегда занимаются студенты в последние секунды лекции.

«Это самый опасный момент», — подумал он, а вслух произнес:

— Пожалуйста, помните: на следующей неделе письменная работа. Так что вы все должны успеть прочесть стенограмму тюремного интервью Чарльза Мэнсона. Ее можно взять в справочном отделе университетской библиотеки. Там есть весь материал для письменной работы.

Студенты начали вставать с мест, и он еще крепче сжал рукоять револьвера, который держал на коленях. Несколько студентов направились к нему, но он свободной рукой велел уходить.

— Приемные часы вывешены в коридоре. Так что сегодня никаких консультаций.

Он увидел, как одна девушка заколебалась. Рядом с ней стоял здоровенный парень, наполовину мальчишка, наполовину мужчина. Мышцы — как у тяжелоатлета, и весь в прыщах, возможно из-за стероидов. Оба были одеты в джинсы и трикотажные рубашки с отпоротыми рукавами. У парня волосы были коротко подстрижены, словно у осужденного. На губах его играла ухмылка. «Не те ли ножницы, что отпороли рукава, его обкорнали?» — подумал Клейтон. При других обстоятельствах он, возможно, спросил бы его об этом. Эта парочка сделала шаг вперед.

— Выход через заднюю дверь, — сказал он громко и показал на дверь рукой.

Парочка остановилась.

— Я хотела спросить про экзамен в конце курса, — проговорила девушка с недовольной гримаской.

— Договоритесь о консультации с секретарем кафедры. Я вас приму.

— Это же всего минутка, — заныла она.

— Нет! — отрезал он. — Прошу прощения.

Он смотрел то на студентов, то на нее, то на парня, боясь, что за ними протискивается тот, кто принес оружие.

— Да ладно, профессор, уделите ей минутку, — вступился ее бойфренд. Угроза в его голосе казалась такой же естественной, как и ухмылка, кривая из-за металлического пирсинга на верхней губе. — Ей нужно поговорить сейчас.

— Я занят, — ответил Клейтон.

Парень сделал еще шаг вперед:

— Вряд ли вы так уж, блин, заняты…

Но девица протянула руку, коснулась его плеча, и этого оказалось достаточно, чтобы его утихомирить.

— Можно и в другой раз, — согласилась она, кокетливо улыбнувшись Клейтону и обнажив при этом потемневшие зубы.