Но… Не люблю я это «но». Оно всегда разделяет время на: до этого «но», обычно счастливое и после него, почему, то обязательно трагическое и грустное. Вот в Перестройку с Ниночкой и случилось это «но».

Перед самым отъездом с семьёй в США, в Москве убили сына Ниночки, моего двоюродного брата Юрку. Официальная версия следствия — ограбление. Но Нина никогда в неё не верила. Юра был талантливым физиком, и Нина сразу сказала моей маме, что Юра погиб из-за своей профессиональной деятельности. Я была не на много старше Юрия. Но он женился тогда, когда на моём горизонте забрезжил развод. В это время я была чрезмерно загружена и работой и семейными проблемами, но с Юркой в Москве мы редко, но встречались. Я была на его свадьбе, где и познакомилась с женой Юры. Мне было удивительно, до какой степени они разные. Но давно известно, что любовь сближает и не такие противоположности, как Юра и Жанна.

В начале восьмидесятых прошлого столетия известный на весь мир институт, в котором работал тогда молодой физик, Колосов Юрий Иванович находился в положении невесомости. Проходили год за годом. Престарелые измученные болезнями правители страны умирали один за другим. Институт из-за новых перемен и потрясений в стране постоянно лихорадило. Всех учёных волновал только один вопрос, что будет дальше с институтом, с программами, с новыми разработками. Рушились на корню все планы. С падением Берлинской стены, упала и надежда советских учённых на лучшие времена. Казалось бы, перемены в стране должны были внести свою положительную лепту в сфере новаций, но учёные остались за бортом этих перемен. Перестройка коснулась их только в плане поголовного закрытия научно-исследовательских институтов, свёртывания всех программ и разбазаривания стратегически важных для страны секретов и разработок. Под прикрытием совместных с иностранными учёнными изысканий, продавалось всё, что имело малейший интерес на западе.

Не всё нравилось в появившихся новшествах совсем недавно секретного учреждения, руководителю лаборатории при кафедре «Термоядерного синтеза и ионно-плазменных технологий» Юрию Колосову. Он прекрасно осознавал, не всё можно продавать, отдавать и дарить за рубеж. Так же он прекрасно понимал, что сделанное ему предложение работать в "Беллт лабораторис» в США это продажа нынешним руководством института, прежде всего его, Колосова, мозгов американцам. А некоторые разработки его лаборатории и результаты исследований, которые проводились многие годы, дорогого стоят для России. Конечно, работать в полную силу материально не нуждаясь, мечта многих, если не всех учёных мира, не то, что российских. Но бардак, происходящий в стране, под названием «Перестройка» откидывала почти законченные исследования, на многие годы назад.

Юрий часто и с тревогой размышлял на эту тему. Ему давно стала понятна политика руководства института. Продать всё, что можно. Поэтому он держал в секрете от всех свои основные наработки по теме, которой отдал многие годы жизни.

Но все, же под напором жены и угроз руководства института остаться вообще безработным, Юрий, дал согласие на работу в "Беллт лабораторис", ведущую исследования прикладного и фундаментального характера во многих областях физики. Согласился, но, не потому, что ему надоело слышать упрёки Жанны за безденежье, а потому, что там, за рубежом ему предоставляли возможность работать в полную силу способностей своего мозга. Там он мог продолжать работать над новым интересным проектом, думать о науке, а не о том какой сделать выбор: стоять на торговом рынке и продавать дешёвые шмотки или привозить эти шмотки, чтобы торговали, такие же замученные, отпущенные на вольные хлеба безответственными демократами люди с высшим образованием.