|
И это мое определение, нет никакого другого критерия. Если ты не можешь влюбиться [То fall in love (англ.) – влюбиться, дословно: «упасть в любовь»; английское идиоматическое выражение, не имеющее буквального соответствия в русском языке], оставаясь осознанным, значит, влюбиться – это грех. Ты можешь любить, но это не будет падением, это будет скорее восхождением. Почему мы используем выражение «падать в любовь»? Это падение; ты падаешь, ты не поднимаешься. Когда ты осознаешь, падение невозможно – даже в любовь. Это невозможно; это просто невозможно. В осознанности это невозможно; ты поднимаешься в любви. И подниматься в любви – совершенно другое явление, нежели чем падать в любовь. Упасть в любовь – это состояние сновидения. Именно поэтому это можно увидеть в глазах людей, которые влюблены: они спят крепче, чем другие, они более опьянены, погружены в сновидения. Это можно увидеть у них в глазах, потому что в их глазах есть что‑то сонное. Люди, которые поднимаются в любви, совершенно другие. Можно увидеть, что они больше не видят снов, они смотрят реальности в лицо и благодаря этому растут.
Падая в любовь, ты остаешься ребенком; поднимаясь в любви, ты становишься зрелым. И мало‑помалу любовь становится не отношениями, она становится состоянием существа. Не то что ты любишь это и не любишь то, нет – ты просто любишь. Кто бы к тебе ни подошел, ты с ними делишься. Что бы ни происходило, ты даешь этому свою любовь. Ты касаешься камня, и касаешься его так, словно касаешься тела возлюбленной. Ты смотришь на дерево, и смотришь так, словно смотришь в лицо возлюбленному. Это становится состоянием существа. Ты не «влюблен» – теперь ты есть любовь. Это восхождение, не падение. Любовь красива, когда ты в ней поднимаешься; любовь становится грязной и уродливой, когда ты в нее падаешь. И рано или поздно ты найдешь, что она оказывается ядовитой, она становится оковами. Ты в нее пойман, твоя свобода раздавлена. Твои крылья отрезаны; теперь ты больше не свободен. Влюбившись, ты становишься собственностью: ты владеешь кем‑то и позволяешь кому‑то владеть собой. Ты становишься вещью и пытаешься преобразовать в вещь человека, в которого влюбился. Посмотрите на мужа и жену: оба они становятся, как вещи; они больше не люди. Оба они пытаются владеть друг другом. Владеть можно только вещами, никогда не людьми. Как можно владеть другим человеком? Как можно подавлять другого человека? Как можно превращать человека в собственность? Невозможно! Но муж пытается владеть женой; жена пытается делать то же самое. Тогда происходит столкновение, и они становятся по сути врагами. Тогда они разрушают друг друга. Это случилось: Мулла Насреддин приходит к заведующему кладбищем и жалуется: – Я точно знаю, что мою жену похоронили здесь, на вашем кладбище, но не могу найти ее могилы. Управляющий заглядывает в свою книгу и говорит: – Как ее зовут? – Миссис Мулла Насреддин. Он смотрит снова и говорит: – Нет никакой миссис Мулла Насреддин, но есть какой‑то Мулла Насреддин. Извините, если в наших записях какая‑то ошибка. – Никакой ошибки нет, – говорит Насреддин. – Где могила Муллы Насреддина? – потому что мы всегда все оформляли на мое имя. Даже могилу жены! Чувство собственности... Каждый пытается владеть своей возлюбленной, своим возлюбленным. Но это больше не любовь. Фактически, если ты владеешь человеком, ты ненавидишь, разрушаешь, убиваешь; ты убийца. Любовь должна давать свободу; любовь есть свобода. Любовь будет делать возлюбленного более и более свободным, любовь даст ему крылья, любовь откроет безграничные небеса. Она не может стать тюрьмой, заключением. Но такой любви вы не знаете, потому что она случается только в осознанности; это качество любви приходит, лишь когда есть осознанность. Вы знаете, что любовь – это грех, потому что она приходит из сна. |
