– Ублюдок, – тихо проговорил он и, повернувшись, медленно побрел к милицейскому оцеплению, расталкивая людей и злясь на себя за то, в какое дерьмо он угодил.

На следующий день они встретились. Мамедов назначил встречу возле Курского вокзала. Место бойкое. Кто-то приезжает. Кто-то уезжает. Народу, не протолкнешься. Никто не обращал внимания на них.

Лениво наблюдая за толпой снующих людей, Мамедов долго молчал, и у Ефимцева закралось подозрение, а не собирается ли этот изувер взорвать вокзал. Может быть, в этот самый момент в его голове зреет коварный замысел. И полковник решил сбить Мамедова с толку. Сказал:

– Надеюсь, ты меня позвал не для того, чтобы я насладился твоим молчаливым присутствием?

Мамедов был в хорошем настроении. Видно сообщения в средствах массовой информации о жертвах в доме на улице Гулякова действовали на него взбодряюще, чего нельзя было сказать про полковника Ефимцева. Ефимцев был мрачен, потому что ощущал свою некую причастность к случившемуся. Парадокс. Он стоял рядом с террористом, которого не мог задержать. Более того, этого террориста ему теперь надо охранять и беречь. От этой мысли было тошно на душе. И отвернувшись, полковник сплюнул.

– Я тебя позвал, чтобы узнать, как там менты? Что у них есть по этому взрыву? – спросил Мамедов.

Ефимцев покачал головой.

– У них нет ничего. Пока нет. Согласно версии – случившееся, является терактом. Свидетелей у них нет. Никто не видел, как ты закладывал взрывчатку. Так что, можешь чувствовать себя спокойно.

Слушая Ефимцева, Мамедов удовлетворенно кивал.

– Я это дело держу под контролем. Но в средствах массовой информации сообщений о теракте не появится. Созданная комиссия пришла к единому заключению, что взрыв произошел в результате утечки бытового газа в одной из квартир. Там жили пьянчужки. Но ты не думай, каждый раз нам не удастся списывать взрывы на газ и пьянчужек.

С лица Мамедова исчезла улыбка. Мамедов зло сверкнул глазами.

– А мне и не надо. Наоборот, пусть все знают, что взрыв – это террористический акт, направленный против российского народа. Вы хотели потопить в крови наш народ, теперь сами будете купаться в крови. Спокойной жизни у вас не будет. Это мы вас будем мочить в сортирах, – проговорил Мамедов с такой ненавистью, что Ефимцеву стало не по себе. Он не сомневался, перед ним стоял не человек, а зверь.

И Ефимцев произнес тихо:

– Ты – сумасшедший.

Мамедов покачал головой.

– Нет, полковник. Сумасшедший тот, кто начал эту войну, которая перешла в настоящую бойню. А теперь эта бойня будет здесь у вас, в центре России.

– Рустам, но ведь войну начинали не мы с тобой и не те простые люди, которые погибли сегодня ночью от твоего взрыва. Я ведь знаю, кто заказывает музыку. Кто хочет дестабилизации в обществе. Кто набил карманы. Кучка негодяев. Они недовольны строем, который сменился в стране после ухода бывшего президента. Это они диктуют вам условия. Рустам, подумай. Это не святая война за освобождение чеченского народа, а месть президенту. И команды на ее исполнение поступают с далекой Британии, вместе с денежками. Рустам, тебя и тебе подобных, просто обманывают. Играя на религиозном неприятии другой веры. Пораскинь мозгами, под чью дудку ты пляшешь.

Глядя в глаза Рустаму Мамедову, полковник Ефимцев заметил, что-то трогательное на миг промелькнуло в них. Промелькнуло и пропало. И вновь в глазах вспыхнула злость.

– Я солдат, полковник, и буду выполнять приказы. А для чего меня сюда послали, ты уже знаешь. Если я не прав, Аллах простит меня.

Ефимцев сокрушенно покачал головой. Не сомневался, что прежде чем послать Мамедова сюда, он прошел хорошую идеологическую обработку, и в ходе этого короткого разговора, разве можно переубедить его, выковырнуть то, что въелось в его душу.