Туманов с Ваняшиным переглянулись.

– Так они что, уехали? – спросил Туманов.

– Не знаю. Только они взяли у меня ключ от Зинаидиной квартиры и мне его так и не вернули, – пожаловалась женщина, прислушавшись.

– Что такое? – не понял Федор.

– Да кошка моя, Нюрка. Она там за дверью, – кивнула женщина на дверь соседней квартиры.

– Леша, давай на улицу. Встанешь под окнами. А я в дверь, – сказал Туманов лейтенанту Ваняшину и подошел к двери. На всякий случай достал пистолет, при виде которого женщина испуганно ойкнула.

– Вы будете стрелять? – засуетилась она, пытаясь развернуться на костылях.

– Да нет, это я так, чтобы только попугать, – улыбнулся Туманов. Но женщина, кажется, осталась при своем мнении.

– Вы только Нюрку мою не убейте. Пожалуйста, – запричитала она.

– Никого я убивать не буду, – теряя терпение проговорил Федор, убирая пистолет обратно в кобуру, чтобы женщину не хватил инфаркт.

Понимая, что если он сейчас кинется бежать в подъезд к Туманову, предупредить того, чтобы не открывал дверь, он не успеет. Все решали секунды. И выхватив из кармана сотовый, Леха Ваняшин быстро набрал номер мобильника Туманова.

Кошка за дверью орала как оглашенная. Федор взялся за ручку, приложив усилие, чтобы потянуть за нее и открыть дверь, и в этот момент его сотовый мелодично задринькал.

Федор поднес трубку к уху.

– Слушаю, – произнес он, поглядывая на дверь. Услышал озабоченный голос Лехи Ваняшина:

– Николаич, не открывай дверь. Она заминирована. Сейчас я залезу через окно.

– Вот чертовщина. Леш, может специалистов по разминированию вызвать? – спросил Туманов.

Ваняшин посмотрел на Грека, который едва не плакал от радости при виде приятеля. Еще лейтенант увидел в глазах усатого капитана мольбу. Видно держался Сан Саныч из последних сил.

– Знаешь что, Николаич, не надо вызывать специалистов. Сейчас я влезу в квартиру через окно и посмотрю, что там можно сделать, – сказал Ваняшин и, отключив мобильник, вскарабкался на подоконник.

Первое, что сделал он, оказавшись в квартире, это отклеил скотч со рта Грека, потом Сокольского.

– Леша, родной. Спасибо тебе, – едва не прослезился Грек от радости. – Как ты вовремя. У меня уж сил нету держать эти болванки на своих яйцах. Сними ты их с меня поскорей, Христа ради.

– Потерпи, Сан Саныч, минутку, – сказал Ваняшин, осмотрев связку гранат и привязанный к ней шнур.

Дело, по мнению Ваняшина, было не сложное, и никакие саперы здесь не понадобились. Сходив на кухню, он отыскал там нож. Вернувшись, перерезал шнурок, который был привязан к гранатам, потом скотч, которым были стянуты руки и ноги Грека.

Все то время, пока Ваняшин суетился возле Грека, толстяк Сокольский терпеливо дожидался, когда очередь дойдет и до него, и как только Ваняшин освободил его, кинулся в туалет.

– Во, как натерпелся бедолага, даже меня вперед не пропустил, – заметил Грек про толстяка Сокольского.

– Николаич, можешь входить. Все пучком, – крикнул Ваняшин ожидавшему за дверью Федору Туманову.

Туманов вошел.

– Ну, пленники, живы? – глянул майор на Грека.

– Живы. Веришь, Федор, – признался Грек. – Думал ну все, хана нам с Сокольским. Не увижу больше вас.

Ваняшин аккуратно сложил гранаты в пакет. Больше ничего под рукой не нашлось. Услышав признание Грека, съязвил:

– Так уж ты про нас и думал? Небось, за яйца свои беспокоился. Николаич, это ж надо до чего додуматься, четыре гранаты Греку между ног положить.