Себя было жалко. За себя было обидно и даже стыдно. Но проснувшись следующим утром с головной болью, поняла, что теперь с этим стыдом предстоит мириться и жить. Старалась вести себя, как обычно, улыбалась дочери, кормила ту завтраком, а Зинаиде Тимофеевне заплатила за прошедшую ночь столько, сколько раньше себе позволить бы не могла. А этим утром отдала ей эти деньги, отмахнувшись от любопытного взгляда, стараясь не думать, что теперь о ней будет думать пожилая женщина. Правда, может Зинаида Тимофеевна и подумала что-то не то, но это не помешало ей деньги взять и пообещать прийти к шести вечера. А Нина, пересчитав оставшиеся от аванса, выданного Жабой, деньги, взяла Аришу и отправилась с ней по магазинам, и с особым болезненным удовольствием купила дочке дорогущего плюшевого зайца, набор красок, на который раньше они только смотреть могли, и несколько альбомов. Словно, прощения просила у нее за свое падение.

— Больше я пить не буду, — заявила она Грете, когда вечером приехала в «Тюльпан». — Даже не предлагай.

Грета переодевалась к своему выходу, усмехнулась после слов Нины.

— Не зарекайся. Иногда так тошно после их сальных взглядов, что хоть вой.

— Не буду, — упрямо повторила Нина. — С вами сопьешься.

— С кем это, с вами? — Грета закинула ногу на туалетный столик, принялась подтягивать ажурный чулок.

— Здесь плохая аура, — со знанием дела заявила Рита. Она была достаточно флегматичной особой, ее интересовали мистические аспекты человеческой жизни, и как она совмещала это со стриптизом, Нина не понимала.

На замечание об ауре, Грета презрительно фыркнула.

— Какая, к чертям, аура? Полный зал мужиков. А вы все, все, — со значением добавила она, — прекратите стонать. Радуйтесь, что не в заштатном баре работаете. Здесь закрытый клуб, и мужики, которые вам сережки с брюликами покупают. Иногда. Старайтесь лучше, получите больше.

Она отошла в сторонку, а вернулась с коробкой, протянула ее Нине.

— Тебе, премия. — Грета усмехнулась. — Не люблю я обувью делиться.

Нина без особой радости коробку приняла, сняла крышку, достала туфлю красивого лилового цвета на десятисантиметровом каблуке.

— Зачем ты? Я бы сама купила.

— Витька сказал купить, я купила. — Усмехнулась. — Подойдут к твоему корсету. И не тяни время, — посоветовала она, — красся. Твой выход через полчаса.

— Я помню.

Девчонки быстро переоделись и упорхнули на сцену, исполнять совместный танец, а Нина, ненадолго оставшись одна, придвинулась ближе к зеркалу, и провела рукой по своему лицу. Она еще была не накрашена и казалась немного бледной, но через несколько минут лицо изменится, она превратится в женщину-вамп, которая и выйдет к шесту, перед множеством мужчин в зале, которые будут следить за ней взглядами, прицениваясь, и, наверное, обсуждать ее между собой.

Об этом Нина старалась не думать. Решив, что вернется в «Тюльпан» и снова выйдет к шесту, она решила впредь относиться к этому, как к работе. Не зацикливаться, не переживать, и не мучиться угрызениями совести. Она делает свою работу, ту, которая у нее есть и которая ее кормит, и старается ее делать, как всегда хорошо. То, что происходит в зале, и кто как о ней думает, ее волновать не должно. Как заверил ее Витя на второй день: у нее получается, вот и надо продолжать в том же духе. Нужно просто танцевать, не задумываясь о том, что она делает что-то постыдное.

Пока ей удавалось держать планку, она ставила себе номера по уровню значительно отличающиеся от других девочек, она старалась закрутить все так, чтобы не было нужды снимать с себя последнюю тряпку на глазах чужих людей.