— Конечно, — ответил Брюс.

Бак рассказал свою биографию, сосредоточившись, главным образом, на нордландско-израильском конфликте и событиях последних четырнадцати месяцев.

— Я вижу, — сказал, наконец, Брюс, — что Бог старается привлечь ваше внимание к Себе.

— Он уже привлек его, — сказал Бак. — Но должен предупредить вас, что меня нелегко завербовать. Все это интересно и звучит более убедительно, чем когда-либо, но этого мало для решительного шага.

— Никто к вам не пристает и не заставляет вас делать это, мистер Уильяме, но я снова должен повторить, что мы живем в зловещее время. Мы не знаем, сколько его у нас еще осталось.

— Вы говорите, как Хлоя Стил.

— А она говорит, как ее отец, — ответил Брюс, улыбаясь.

— А он, насколько я понимаю, говорит, как вы. Я могу понять, почему все вы считаете это таким неотложным. Но я хотел бы сказать…

— Я понимаю, — сказал Брюс, — если у вас есть еще время, подойдем с другой стороны. Вы яркий человек, поэтому вам нужно дать всю информацию, прежде чем вы уйдете.

Бак вздохнул с облегчением. Он боялся, что Брюс собирался поставить вопрос жестко, предложив ему ту молитву, о которой говорили Рейфорд и Хлоя. Он признавал, что это могло бы знаменовать начало установления его отношений с Богом — чего-то такого, о чем он до сих пор никогда не говорил. Но он еще не был готов к этому. По крайней мере, он не думал, что готов, и не хотел, чтобы на него давили.

— Мне не нужно возвращаться в Нью-Йорк раньше утра понедельника. Поэтому сегодня я готов разговаривать с вами столько, сколько можете вы.

— Я не хочу слишком утомить вас, мистер Уильямс, но семьи у меня нет, инициативная группа собирается завтра, а служба в церкви будет в воскресенье. Сегодня мне хватит сил разговаривать с вами хоть до полуночи. Я в вашем распоряжении.

В течение следующих нескольких часов Брюс прочел Баку краткий курс о пророчествах и конце света. Бак уже имел достаточно информации насчет восхищения и двух свидетельствующих, а также знал кое-что об Антихристе. Однако когда Брюс перешел к вопросам о единой мировой религии, которая вскоре должна возникнуть; об обмане; о так называемом миротворце Антихристе, который прольет кровь в войнах и разделит мир на десять царств, у Бака кровь застыла в жилах. Он замолчал, более не допекая Брюса вопросами и замечаниями, только записывал все с той скоростью, на которую был способен.

Осмелится ли он сказать этому скромному человеку, что ему кажется, будто Николае Карпатиу может оказаться тем самым человеком, о котором говорится в Священном Писании? Может ли все это быть простым совпадением? У него задрожали руки, когда Брюс сказал ему о том, что было предсказано заключение семилетнего договора между Антихристом и Израилем, восстановление Храма и даже превращение Вавилона в столицу нового мирового порядка. Наконец, когда наступила полночь, Бак уже был без сил. Глубоко внутри он ощущал ужас. Брюс Барнс не мог знать о планах Николае Карпатиу до того, как они были объявлены сегодня днем. В какой-то момент он подумал было о том, что все, сказанное Брюсом, опирается на репортаж Си-эн-эн, который он видел, но даже если это было так, он показал, что это написано черным по белому в Библии.

— Вы видели сегодня новости? — спросил Бак.

— Сегодня нет, — ответил Брюс. — У меня весь день были встречи. Я только успел немного перекусить как раз до вашего прихода.

Тогда Бак рассказал ему, что произошло в ООН. Брюс побледнел.

— Теперь мне понятно, почему весь день раздавались сигналы моего автоответчика.