— Не знаю, папа, но мне кажется, что вести ее к Богу пока преждевременно.

— Как определить — своевременно или преждевременно? Тут нет никакой грани, особенно сейчас.

Стив извлек из нагрудного кармана корреспондентскую аккредитацию, предоставляющую право присутствия при выступлении Николае Карпатиу на Генеральной Ассамблее ООН. Аккредитация была оформлена на имя Джорджа Орешковича.

— Что я могу сделать для тебя?

— Все это как во сне, — сказал Бак. — Сколько времени у нас еще остается?

— Около часа, — ответил Стив, подняв руку, чтобы остановить такси. — И как я сказал, он хочет тебя видеть.

— Но ведь он читает газеты, не так ли? Он должен считать, что я убит.

— Я думаю, да. Но сегодня утром я заверил его, что интервью с Джорджем Орешковичем будет иметь для него не меньшее значение, чем интервью с легендарным Камероном Уильямсом.

— Ну хорошо, Стив. Если он такой же, как и прочие политики, то он понимает, что его имидж зависит от первоклассных журналистов. Нравится это кому-то или не нравится, но я стал журналистом высокого класса. Как же, в таком случае, ты сумел подсунуть ему человека без имени?

— Я не знаю. Может быть, я даже сказал, что на самом деле это — ты. Пока ты будешь разговаривать с ним, я дам информацию, что сообщение о твоей смерти оказалось ошибочным, что сейчас ты берешь интервью у Карпатиу, которое будет помещено на первой полосе.

— На первой полосе? А помнишь, совсем недавно ты называл его чиновником низкого ранга в стране, не имеющей стратегического значения?

— Бак, я побывал на его пресс-конференции, разговаривал с ним. Теперь я могу, по крайней мере, оценить уровень его компетенции. Если мы не дадим его яркого портрета, мы окажемся единственным американским журналом, который не сделал этого.

— Как я уже говорил, если это типичный политик….

— Выбрось это из головы, Бак. Ты убедишься, что этот человек абсолютно не похож на типичного политика. Ты еще будешь благодарить меня за то, что я организовал тебе эксклюзивное интервью с ним.

— Я думаю, эта идея шла от него из-за колоссальной известности моего имени, — сказал Бак с улыбкой.

— Ах так! Так я могу все переиграть.

— Ну да, и оказаться главным редактором единственного национального журнала, на обложке которого не будет портрета гостя Америки, приезд которого вызвал такой ажиотаж по всей стране.

— Поверь мне, Бак, — сказал Стив, когда они подъезжали к зданию ООН, — это произведет освежающее впечатление после мрачной атмосферы Страшного Суда, в которой мы находимся все последние дни.

Оба предъявили свои аккредитационные карточки при входе. Но Бак отстал от своего коллеги и не стал проталкиваться в зал Генеральной Ассамблеи, пока все не уселись. Стив занял для него место в заднем ряду, так что когда он проскользнул в последнюю минуту в зал, никто не обратил на него внимания. Между тем Стив по сотовому телефону уже пересказал историю возвращения Бака, так что она должна была попасть в последние новости дня.

Карпатиу вошел в зал с достоинством, в сопровождении пяти-шести человек, включая Хаима Розенцвейга и еще одного из финансовых гениев французского правительства. В нем не было ничего такого, что могло бы вызывать антипатию. Рост Карпатиу на пару дюймов превышал шесть футов. Это был атлетического сложения, подтянутый и широкоплечий загорелый блондин. Копна густых волос вокруг шеи, ушей и бачков аккуратно причесана. Одет он был в очень скромный синий в полоску костюм и соответствующий галстук.

Даже с большого расстояния было видно, что этот человек держится скромно, но целеустремленно. Он сразу же захватил аудиторию, хотя в нем не чувствовалось никакой самоуверенности.