Словно в бреду, я вышел на берег - с меня ручьями стекала вода, но я не обращал на это внимания. Я сумел настроить «небесные врата» - к счастью, я хорошо запомнил номер моей системы - АА688. Сделал себе инъекцию и прислушиваясь к тому, что происходило внутри меня, и готовясь к переходу, слышал шум, свистки, крики и топот полицейских, но меня это больше не касалось - я уплывал.

Провал в сознании. Непроницаемая тьма. Смерть. Радужный свет. Жизнь.

Я обнаружил себя на грязном полу ночного клуба - приличные люди обходят подобные заведения стороной. Меня обступили завсегдатаи - мелкие жулики и вульгарно одетые и ярко размалеванные девицы, полуголые танцоры и танцорши. Запах пота, дешевого мыла ,и разврата. Слышу, совещаются, как со мной поступить. Решили, вероятно, что умер. Я шевельнулся, и девицы завизжали. Открыл глаза - голоса умолкли на короткое время, а потом все снова разом загалдели. От тошнотворных запахов и гвалта у меня заломило в висках. Они быстро пришли к единому мнению - и вышвырнули меня из зала. Распластавшись на тротуаре, прижимаясь к нему ослабевшим телом, я почувствовал токи, идущие от земли, - это была родная земля. Я вернулся домой.

Я до мелочей помнил все, что со мной произошло, но все это никак не увязывалось с той жизнью, в которую я опять окунулся. Вероятно, я не смогу больше побывать в параллельном мире, да и не было в том особенной нужды. Тот мир, который я посетил благодаря Растелу, затерялся где-то в многомерной вселенной, и, вспоминая свое путешествие, я удивлялся себе самому. Как я мог посягать на порядок, установленный не мной? Гнусная вещь - рабство, без сомнения. Но разве на моей планете мало несвободы, не говоря уж о-других проблемах. Чего ради я полез в чужие дела?

Я застал дома только Кандиду. Ройял и Туртон не вернулись еще с работы. Я рассказал Кандиде обо всем, что со мной случилось. Она слушала не перебивая. Наступил вечер. Мы не стали зажигать свет - сумерничали. Ее лицо белело на фоне черного окна. За то время, что я ее не видел, она еще больше побледнела и осунулась.

Купание в ледяной воде канала в Нордостбурге-на-Лангедийке не пошло ей на пользу. Она переболела воспалением легких и только недавно пошла на поправку. Сама она, правда, придерживалась другой точки зрения. В моральном плане купание и болезнь сделали ее чище, ее нравственное здоровье еще больше укрепилось, а душа закалилась. Она еще на одну ступеньку поднялась и приблизилась к Богу.

- Я чувствую себя уже достаточно хорошо, Шеридан, - сказала она. - И у меня хватит сил, чтобы побывать в храме и послушать мессу. Мне кажется, тебе нужно пойти со мной. Тебе нужно помолиться об отпущении грехов. Ты побывал в мире, погрязшем в грехе, и сам не был чист в делах и помыслах своих.

Да, я знал, что на мне лежит тяжкий грех - убийство Марка, и я искренне раскаивался в нем.

Мы вышли на улицу. Нас обтекали потоки людей. И много было таких, кто, как и мы, направлялся на вечернюю службу. Мы остановились у подножия холма: Кандиде нужно было перевести дух и набраться сил - ей нелегко будет подняться по крутому склону. Стояли молча, думая каждый о своем, и разглядывали величественную темную громаду эдинбургского собора. Я посмотрел вопросительно на Кандиду, она кивнула головой… Мы двинулись к собору. Я поглядывал через левое плечо на свою невестку, и у меня от жалости сердце разрывалось… Какая огромная духовная сила сокрыта была в маленьком хрупком теле… Все-таки ей нужно было посидеть дома еще пару недель. Будь дома Ройял, он ни за что не разрешил бы ей пойти в собор.

Я услышал за спиной торопливые шаги - кто-то догонял нас. Я обернулся и увидел знакомое лицо. Когда я видел его в последний раз, оно было искажено страхом, но сейчас на меня смотрела в упор бесстрастная маска.

- Капитан Апостол Растел? - холодно спросил я.

- Я больше не капитан, - сказал он. - Я дезертир. Я драпанул и теперь в бегах и в розыске, впрочем, как и вы.