Улица закончилась довольно большим озером, что плескалось между домов и заливало их почти под крышу. Тут сильно пахло солью и водорослями, и я понял, что здания некогда стояли вплотную к берегу залива и скоро окажутся под водой, как и те, чьи крыши торчат над мутными холодными волнами. В лицо ударили брызги – прибой накатывал на берег, цеплялся за асфальт и полз обратно, ворочая некрупные камни и обломки кирпича, что вылетели из стен. Я развернулся и пошел обратно, даже не представляя, как быть дальше.

В Бристоле я оказался около полудня, благополучно проспав всю дорогу в кабине грузовичка, чей водитель за небольшую сумму согласился подвезти меня. И разбудил уже в городе, заявил, что мы на месте. И, выпроводив прочь, уехал. А я остался на небольшом тесном перекрестке, первым делом осмотрелся, потом задрал голову к небу – там крыши почти сходились над головой, закрывая собой серые дождевые тучи.

Дома, люди, камень, вода и холод преследовали меня вот уже несколько часов, когда я решился. Во первых, мне надо было согреться: простуда могла помешать моим планам, болеть я не собирался, зная, что и лекарства сейчас дороги, и вообще, у меня было слишком много дел.

А во вторых, я окончательно заблудился и хотел спросить дорогу у кого нибудь из местных. На прощание мать назвала мне адрес Тэйлора, заставила повторить, так что улицу и дом я помнил отлично, осталось выяснить хотя бы направление, в котором мне предстояло двигаться. Я прошел еще немного вперед, свернул и остановился – дальше начиналась новая улица, простая городская улица, мокрая и грязноватая, но все же другая. Множество ярких вывесок, мерцающих сквозь туман многоцветных огней, и музыка завораживали. Нет, все это имелось и в других частях Бристоля, где я бродил полдня, но здесь их было столько, что отступила даже сырая тьма и шум прибоя, ветер подвывал не так тоскливо, он словно терялся в веселых ритмичных звуках. Я постоял немного, вглядываясь в скопище огней над головами особенно густой здесь толпы, и шагнул вперед.

Это был старый район, когда то центр города – дома выглядели основательными и солидными, с толстыми кирпичными стенами и причудливыми лепными украшениями по фасаду, вокруг окон и по карнизам. Улица тоже была у́же, чем те, где я бродил почти полдня, а народу больше, я шел в толпе, задевал плечами встречных, и они отвечали мне тем же. И только я собрался обогнать их, как невольно остановился, получил хороший пинок в поясницу, потом меня снова толкнули, причем довольно крепко, но я не обратил на это никакого внимания.

Окно дома напротив было ярко освещено, за ним просматривалась небольшая комната, перед окном стоял стул, и на нем сидела девушка с короткими светлыми волосами, сидела, положив ногу на ногу и откинувшись на спинку стула. На девушке не было ничего, кроме черного белья, но ее не смущали пристальные взгляды прохожих, их недвусмысленные жесты и одобрительный свист, казалось, она не замечает их, а просто смотрит в стену дома напротив или на серое, начинавшее темнеть небо. Минуты шли, я подпирал стенку, девушка сидела, покачивая ногой, потом поднялась, приоткрыла окно и закурила. Я отошел от стены, шагнул ближе и едва не столкнулся с кем то из прохожих, тот послал меня куда подальше и наступил на ногу, но я даже не обернулся, продолжал смотреть на красотку в окне, не в силах оторвать от нее взгляд. Та заметила меня, подмигнула и даже сделала приглашающий жест рукой, показала в сторону двери, что располагалась почти на одном уровне с окном, и вдруг хищно облизнулась.

Я снова остановился, отвел взгляд и тут же заметил в окне этажа еще одну девушку, темнокожую, одетую во что то невесомое и прозрачное, не скрывавшее ни единой подробности, и она тоже сидела на стуле, смотрела на дорогу, опираясь локтями на колени и положив подбородок на ладони. Она изредка улыбалась и покачивала головой с тяжелой высокой прической. Она показала притормозившим напротив прохожим в сторону двери, но те, проорав что то, прошли мимо, и девушка скривилась.