Мадан отнёс меня в ванну.

— Давай Найса, снимай эти чёртовые мокрые тряпки и полезай в воду, он кивнул на мыльную пену.

— Обслуживание на высшем уровне.

Я не смотрела на него, избегала взгляда. Пусть почувствует себя виноватым, это его любимое состояние.

— Выйди, мне надо раздеться.

Он ещё несколько секунд постоял, переминаясь с ноги на ногу, а потом вышел.

— Когда разденешься, приоткрой дверь я заберу твои вещи. Их надо постирать и высушить.

Я посмотрела на своё отражение и усмехнулась. Заботливый. В этот момент зазвонил телефон. Услышала его быстрые шаги и тихое:

— Алло.

Я выключила воду и подкралась к двери, чуть приоткрыла:

— Да, Оль, я ее нашёл. Нет, ты не виновата, это просто недоразумение. Мы все друг друга не правильно поняли. Да, спасибо. Все хорошо. Нет, не нужно приезжать и извиняться, она в порядке. Сейчас примет душ, попьёт горячего чая с малиной и все будет хорошо. Да, милая, до завтра, не волнуйся.

Твою мать. Сжала руки в кулаки. Несколько секунд смотрела на своё отражение, а потом вышла из ванной и пошла к входной двери.

— Найса!

Я повернула ключ в замке, но в этот момент он яростно придавил дверь.

— Какого черта?

— Пошёл нахрен, Никитин. Ты и твоё сраное благородство. Я не просила меня искать. Я все тебе сказала, когда уходила. Ты мне — никто, а теперь дай пройти.

Я попыталась его оттолкнуть, но он впечатал меня в дверь, сжал челюсти:

— Куда пойти? А? На улицу? К Артисту? Гоше? Куда?

— Не твоего ума дело. Куда надо туда и пойду!

Его взгляд стал тяжёлым, впился мне в лицо.

— Не пойдёшь.

— Неужели? Кто мне помешает? Ты? Ты мне никто, ясно? НИКТО. Так что дай пройти.

Я попыталась дёрнуть ручку двери, но Мадан сжал моё запястье настолько сильно, что у меня от боли потемнело в глазах.

— Гоше позвонишь?

— Да хоть черту лысому, понял?

— Значит быть шлюхой подзаборной лучше, чем жить у меня?

— Да, лучше. Там хоть все честно. Никто не лицемерит и не корчит из себя святого. Если хочет трахать — платит и трахает.

Щека запекла ещё до того, как я поняла, что он дал мне пощёчину. Схватилась за лицо с ненавистью глядя ему в глаза.

— Тон смени. Ты никуда не пойдёшь. Я сказал и точка. Уйдёшь — найду и башку откручу. Поняла?

Я смотрела на него все ещё прижимая ладонь к щеке.

— Я спросил поняла?

— Ты очень доходчиво объяснил.

— А теперь пошла в душ.

Я лежала на диване, накрытая тёплым пледом и смотрела в темноту. Нужно звонить Макару и признавать своё поражение. Ничего не изменилось, кроме моих эмоций. Никитин не прогибается, но он начал прогибать меня. Я не равнодушна к нему, даже хуже — меня влечёт, он мне нравится. Я могу сколько угодно притворяться, но лгать самой себе бесполезно. Я хочу его. Не просто как мужчину, хочу его всего. Ревную. Злюсь. Даже ненавижу. Это эмоции Найса. Это утопия и твой провал. Задание становится чем-то личным и, как учили нас всех, в этот момент нужно уходить. Всегда нужно уходить. Нет ничего паршивей чем начать настоящие отношения с объектом.

Дверь его спальни приоткрылась, и я закрыла глаза. Подошёл ко мне, смотрит. Присел на корточки, и я внутренне напряглась. Сейчас поймёт, что я не сплю и уйдёт. Но Никитин просто смотрел, долго, потом коснулся моей щеки, той самой по которой ударил, провёл костяшками пальцев и внутри меня разлилось тепло.

— Что ж мне делать с тобой, а, Найса? Душу ты мне вымотала, — сказал тихо, видимо сам себе. Потом поправил плед и ушёл.