Мы ехали вдоль берега через широкие речные устья, между скалистыми холмами, мимо серого плоского пространства залива Кардиган. Названия попадавшихся по пути городков звучали как клубок в кошачьих лапках: Лливингврил. Морфа Мауддах, Лландеквин, Диффрин Ардудви. В Пенриндэудрэте поезд наполнился разновозрастными детьми в школьной форме. Я ожидал воплей, табачного дыма и летающих по вагону предметов, но дети оказались безупречно благовоспитанными, все до единого. Вышли все они в Харлехе, и в вагоне вдруг стало пусто и тихо — так тихо, что мне стал слышен разговор, который сидевшая позади меня пара вела на валлийском, и я просто заслушался. В Бармуте мы пересекли еще одно широкое речное устье по шаткому на вид деревянному мостику. Я где-то читал, что на несколько лет этот мост закрывали, и Бармут до недавнего времени был конечной станцией на линии. То, что БЖД выделили деньги на ремонт моста и открытие линии, выглядит чудом, но ручаюсь, что если вернуться сюда через десять лет, эта полузабытая линия-работяга окажется в руках энтузиастов вроде тех, из Блэно-Ввестиниог, и какой-нибудь хлыщ с усишками скажет мне, что в Шрусбери я не попаду, потому что мои планы не согласуются с их расписанием.

Так что спустя три четверти часа и 105 миль я порадовался, что попал в Шрусбери, пока это еще возможно. Далее я намеревался повернуть на север и продолжить свой марш к мысу Джон-о-Гроутс, но, проходя по платформе, услышал объявление о посадке на Ладлоу и, повинуясь какому-то порыву, сел в поезд. Столько лет мне твердили, что Ладлоу — прекрасное место, и тут мне вдруг пришло в голову, что, возможно, это мой последний шанс его повидать. Вот каким образом я через двадцать минут высадился на пустынную платформу в Ладлоу и отправился по длинному склону холма наверх, к городку.

Ладлоу и в самом деле очаровательное и приятное местечко на холме над рекой Тем. Там, кажется, есть все, чего можно пожелать от селения, — книжная лавка, кино, завлекательные на вид чайные и булочные, пара «семейных мясников» (мне всегда хочется спросить: сколько возьмете за разделку моей?), старомодный «Вулворт» и обычный ассортимент аптек, пабов, галантерей и тому подобного, причем все оформлены достойно и с уважением к среде. Гражданское общество Ладлоу позаботилось повесить на многих зданиях таблички, извещающие, кто в них жил. Одна такая висела на стене «Анджелы» — старой почтовой станции-гостиницы на Брод-стрит, ныне, к сожалению — надеюсь, что временно, — закрытой. Эта табличка сообщала, что знаменитая почтовая карета «Аврора» когда-то покрыла сотню или около того миль до Лондона за 27 часов, что доказывает, как далеко ушел прогресс. Теперь Британская железная дорога сократила этот срок чуть ли не вдвое.

По соседству мне попалась на глаза организация под названием «Отделение лиги защиты кошек Ладлоу и округа». Я был заинтригован. Что же такое, гадал я, народ в Ладлоу вытворяет со своими кошками, что для их защиты понадобилась особая служба? Возможно, я смотрю не под тем углом, но не представляю, что может заставить меня пожертвовать хоть какую-то сумму на защиту кошачьих интересов — разве что вы начнете поджигать кошек и швырять ими в меня.