– Но это всего лишь психологический прием…

– Это ты так думаешь! На самом деле это таинство, результатом которого является подлинный контакт с божеством. Это обряд посвящения высших жрецов Сантри.

– Тогда зачем же ты изучал технику создания миров, когда мог просто принять сан?

– Потому что обряд может совершить только Имя‑носящий, а все двадцать семь ныне живущих Имя‑носящих – ревизионисты. Они никогда не дали разрешения на обряд по известным тебе причинам.

– Двадцать шесть, – поправил я.

– Двадцать шесть?

– Дра Марлинг покоится в недрах горы, а Лоримель Многорукий пребывает в счастливом ничто.

Он склонил голову и немного помолчал.

– Еще одним меньше, – сказал он, – я помню время, когда их было сорок три.

– Это печально.

– Да.

– Так зачем же тебе потребовалось Имя?

– Чтобы стать жрецом, а не мироформистом. Но ревизионисты не потерпели бы такого в своих рядах. Они позволили мне завершить курс, а потом отвергли меня. Затем, чтобы еще больше унизить меня, следующим Имя‑носящим позволили стать чужаку.

– Понимаю. Поэтому ты и решил мне отомстить.

– Да.

– Однако я не виновен в случившемся. Всю эту историю я слышу впервые. Я всегда считал, что религиозные разногласия значат крайне мало для сантрийцев.

– Теперь ты знаешь, что это не так. И ты должен понять, что лично к тебе я зла не питаю. Но мстя тебе, я ударяю по тем, кто святотатствует.

– Зачем же ты тогда занялся мироформированием, если считаешь это занятие аморальным?

– Само по себе мироформирование не является чем‑то зазорным, я протестую лишь против использования религии в чисто утилитарных целях. Я не ношу Имени в полном смысле этого слова, а эта работа хорошо оплачивается. Почему бы мне не заняться ею?

– Действительно, – согласился я, – если кто‑то рискнет дать тебе подряд. Но какое же тогда отношение ты имеешь к Белиону, а он, в свою очередь, к Майку Шендону?

– Я преступил закон и теперь наказан за это. Однажды ночью я сам совершил обряд присвоения Имени в храме Прилбеи. Ты знаешь, как это делается: приносится жертва, произносится молитва, после чего ты идешь вдоль внешней стороны храма, почтительно приветствуя каждое божество, пока перед тобой не загорается одно из изображений и в тебя не вливается Сила. Так ты узнаешь свое Имя.

– Да, так и было.

– И передо мной загорелось изображение Белиона.

– Значит ты выбрал себе его Имя.

– Скорее, это он выбрал меня. Я желал вовсе не его, поскольку он – бог разрушения, а не созидания. Я‑то надеялся, что Кирвар Четырехликий, Отец Цветов, придет ко мне…

– Да воздастся каждому по деяниям его…

– Да. Я поступил неверно. Белион управлял мною даже тогда, когда я его не звал. Не знаю, может, это он заставил меня мстить тебе, поскольку ты носишь Имя его исконного врага. Когда я думаю об этом, то чувствую, как изменился ход моих мыслей с тех пор, как он меня покинул.

– Но как он мог тебя оставить? Ведь Союз заключается на всю жизнь.

– Сам характер моего посвящения мог и не обязывать его к этому. Теперь Белиона нет со мной.

– Шендон…

– Да. Он, как и ты, обладает редким у вас, людей, даром – умением говорить без слов.

– Да. Я не всегда умел это. Пока я обучался у Марлинга, дар постепенно развился у меня.

– Когда я вернул Шендона к жизни, он был вне себя от того, что ты смог одолеть его.