– …и оказалась на лестнице, ведущей на второй этаж. Мимо кого ей пришлось бы пройти?

Санитар‑альбинос с крашеными оранжевыми волосами поднял руку.

– Вас зовут?.. – спросил Тедди.

– Глен. Глен Майга.

– О'кей, Глен. Вы были на посту всю ночь?

– Ну да.

– Глен, – с напором сказал Тедди.

– Чё? – Санитар оторвал взгляд от ногтя, из‑под которого он выковыривал грязь.

– Как на духу?

Глен посмотрел на Коули, потом снова на пристава.

– Всю ночь.

– Глен, я жду.

Под пристальным взглядом Тедди у санитара расширились зрачки, и наконец он из себя выдавил:

– В туалет разок сходил.

Коули всем телом подался вперед:

– Кто вас заменил?

– Я только отлить, сэр. По‑быстрому. Извиняюсь.

– И долго вы отсутствовали? – спросил Тедди.

Глен повел плечами:

– Минуту. Не больше.

– Минуту. Вы уверены?

– Я же не верблюд.

– Не спорю.

– Зашел‑вышел.

– Вы нарушили протокол, – снова вмешался Коули. – Господи.

– Да, сэр. Я…

– Сколько было на часах? – спросил Тедди.

– Одиннадцать тридцать. Около того. – Страх Глена перед главврачом перерастал в неприязнь к Тедди. Еще пара вопросов, и дело кончится откровенной враждебностью.

– Спасибо, Глен. – Кивком головы Тедди дал понять партнеру, что пришла его очередь.

– В одиннадцать тридцать или около того игра в покер была в разгаре? – вступил Чак.

Несколько голов повернулись друг к другу, потом к Чаку, потом какой‑то негр кивнул, а за ним закивали и остальные.

– Кто еще играл в карты в это время?

Четыре негра и один белый подняли руки.

Чак сосредоточился на самом активном, на том, который первым кивнул и первым поднял руку. Такой сбитый толстячок, чья бритая голова сияла в лучах света.

– Имя?

– Трей, сэр. Трей Вашингтон.

– Где вы все сидели, Трей?

Толстячок ткнул пальцем в пол:

– Примерно здесь. В центре комнаты. Лестница была прямо перед нами. И обе двери, передняя и задняя, просматривались.

Чак встал рядом, чтобы удостовериться, хорошо ли видны обе двери и лестница.

– Да, все видно.

Трей понизил голос:

– Сэр, вы вот всё про пациентов. А врачи, сестры? Они нас недолюбливают. Вот в карты играть не дают. Ежели кто идет, то сразу хватайся за швабру.

Чак улыбнулся:

– И как, успеваете?

– Молнию видали?

– Ну?

– Против меня со шваброй она тихоход.

Санитары покатились со смеху, двое негров тыкали пальцами соседей в бока, даже медсестре Марино не удалось скрыть улыбки. Тут‑то Тедди и понял, что, пока они здесь, Чаку отведена роль доброго следователя. Он умел находить с людьми общий язык вне зависимости от их социальной принадлежности, цвета кожи и языка. Непонятно, как они там в Сиэтле его отпустили, даже при подружке‑японке.

Тедди же был такой бычок. Те, кто принимал его таким, как это было на фронте, довольно быстро становились его корешами. Но поначалу чувствовалось напряжение.

– Ну всё, всё. – Чак поднял руку, чтобы утихомирить честную компанию, хотя сам посмеивался. – Итак, Трей, вы все сидели возле лестницы и играли в карты. В какой момент вы поняли, что что‑то не так?

– Когда Айк… то есть мистер Гантон… закричал сверху: «Звоните смотрителю! У нас побег!»

– И во сколько это было, помните?

– Двенадцать ноль две и тридцать девять секунд.