Вампир попятился. Девица продолжала:

— А какое богатое приданое выдаст нам батюшка Попеняка! Мы сыграем свадьбу на весь квартал, созовём всех соседей, обвенчаемся в церкви. А когда кончится медовый месяц, откроем съестную лавку, будем торговать пирогами и булочками, продавать редкостную настойку «Кровь юной девы» — в память о нашей встрече. Я нарожаю тебе восемнадцать маленьких розовых Попенячек и все они будут звать тебя папой. Ты научишься спать в постели…

— В гробу я видел твою постель, дура! — огрызнулся вампир и вспрыгнул на подоконник. Девица всплеснула руками, пакетик упал, порошок рассыпался, по комнате распространился резкий запах (точнее вонь). Вампир чихнул и вывалился во двор.

— Эй, куда ты, любимый?! Будь человеком, пришёл — женись! А поцелова-а-а-ать?!!!

Ответом девице стали неразборчивая брань на вампирском и быстро удаляющееся хлопанье крыльев.

…Убедившись, что от вампира и следа не осталось, девица аккуратно закрыла окно на щеколду, и быстро переоделась. Скинула ночнушку с подшитым бюстом, натянула светло-зелёную рубаху, тёмно-зелёные брюки, высокие сапоги. Из-под кровати достала походную куртку, рюкзачок и верный, окованный серебром меч. Маленький кинжальчик прятался в накладном бюсте, девица отцепила оружие и пристроила в ножны на поясе. Золотистые локоны полетели на кровать, коротко стриженые чёрные кудри шли молодой наёмнице куда больше.

Захлопнув дверь девичьей спаленки, воительница широким шагом прошлась по коридору, спустилась по лестнице и оговоренным образом постучалась в подвал, где среди груды порезанного чеснока дрожали, сморкались и утирали слёзы батюшка Попеняка, Марыся с Эльжбетой и верная кухарка.

— Пятьдесят золотых, хозяин. И гарантия — ни один вампир больше не войдёт в этот дом!