Мать окликнула его: он с утра ничего не ел.

— Потом, потом! — крикнул он, не сбавляя ходу. — Мы спешим к желтобородому!..

Мальчики смаху преодолели довольно крутой подъем и, вспотевшие, задыхающиеся и счастливые, ввалились в пещеру, где теперь проживали Егорычев и Смит. Они часто дышали, раскрыв рты, в которых блестели ровные ряды белоснежных зубов. Шутка сказать, всю дорогу от воронки до деревни они бежали без единой передышки! Они не сразу смогли заговорить, так они запыхались!

Сразу вслед за ними вбежали кочегар и его ученики, понимавшие, что ребята принесли какое-то чрезвычайно важное известие.

— Ну что, новости? — спросил Егорычев.

— Угум… — промычал в ответ юный Смит, стараясь овладеть своим дыханием.

Его приятель оробел. Он не мог решиться запросто беседовать с самим желтобородым и отстранился от разговора.

— Они… Они… Эти прежние белые в черных одеждах…

Он остановился, чтобы перевести дыхание.

— Отдышись, Бобби, — сказал ему Егорычев, — хорошенько отдышись.

— Там!.. Они там… — Боб указал в сторону Священной воронки. — Они… Мы видели их обоих… я и Джеф, — он был справедлив и не хотел присваивать себе одному честь этого открытия. — Они взбежали на самую гору… Они принесли с собой три вот таких… как это называется?..

Боб ткнул пальцем в стоящий поблизости ящик.

— Три ящика? — возбужденно подсказал Егорычев и обменялся многозначительным взглядом с Сэмюэлем Смитом.

— Угум, три ящика… И с ними ещё была одетая лопата… Они раздели ее и закопали все три ящика… Нет, они еще их закапывают, а мы…

В это время невиданно яркое пламя озарило небосвод над островом Разочарования, брызнуло ослепительным светом сквозь зазоры каменного завала в переполненную оцепеневшими от ужаса людьми просторную пещеру, которая напоминала Егорычеву Инкерманские пещеры под Севастополем, и страшный, не поддающийся описанию грохот потряс весь остров до основания.

XXI

Во вторник 13 июня, вскоре после полудня, два судна, находившиеся недалеко друг от друга в южной части Атлантического океана, но об этом раньше не подозревавшие, оказались в поле видимости небывалого атмосферного явления совершенно непонятной, но очень грозной силы.

Одним из этих судов была быстроходная аргентинская яхта «Карменсита» водоизмещением в четыреста двадцать тонн. Командовал ею ее владелец, почтенный негоциант не у дел и завзятый яхтсмен дон Ларго Приетто, о котором у нас уже была речь выше.

Второе судно, парусно-моторная шхуна «Кариока», как тоже, вероятно, помнят наши читатели, было приписано к Рио-де-Жанейро и вышло оттуда в ночь на субботу десятого июня курсом на Малые Антильские острова. Если бы мы не знали, что несколькими часами позже «Кариока» легла на другой курс, впору было бы удивиться, встретив ее в этих широтах. Впрочем, то же самое следовало сказать и про «Карменситу».

Тот, кто имел бы возможность последние трое суток наблюдать за «Кариокой», составил бы, пожалуй, весьма нелестное мнение о ее капитане, сеньоре Педро Каргасе.