|
На лавочке, вросшей в землю, отдыхала молодая семейная пара с коляской. Рыжий детина развалился, забросив руки за спинку. Худенькая девушка что-то поправляла в коляске, сюсюкала со своим первенцем. В «дикой» России семейным людям никогда бы не пришло в голову проводить досуг на кладбище. Здесь это считалось нормой. Люди приходили, отдыхали, наслаждались тишиной и природой, с интересом разглядывали старые могилы. Кто-то автомобильной щеткой оттирал грязь с памятника, чтобы прочесть надпись. Андрей повернул голову, устремил взгляд за редкие деревья. Под кронами дубов, в причудливом переплетении света и тени, проходила похоронная церемония. У разрытой могилы произносил дежурно-прочувствованную речь пресвитерианский священник — пожилой, плешивый, в черном потасканном одеянии с белым воротничком. Мялись люди в темных одеждах. Их было немного, десятка полтора. Коллеги, немногочисленные родственники. Церемония еще не завершилась. Плакала женщина — она стояла впереди всех, сутулилась. Ее под руку держала девушка, стройную фигурку которой не смогли бы испортить никакие скорбные одежды.
— Алло, бойцы, — Андрей постучал по миниатюрному микрофону в ухе. — А ну, не спать на рабочем месте. Все здесь? — Кто здесь? — ужаснулся Генка Смолич. — А, товарищ майор… Вы ли? — Перестань паясничать. — Здесь мы, командир, куда мы денемся, — вздохнул капитан Алексей Веприн. — Обеспечил ты нам досуг. Надеемся, когда-нибудь тебя посадят — за жестокое обращение с подчиненными… Скучаем во всех концах, смотрим, размышляем… — Я тут подумал, командир, — подал голос Максим Полянский. — Жизнь, конечно, штука прикольная, но одного раза — явно недостаточно. Как ты считаешь? Не успеешь прочувствовать — как бац… — По сторонам смотри, головой думай и не будет тебе бац, — проворчал Андрей. — И помрешь в глубокой старости, в окружении внуков, правнуков и надоевшей жены. — Ну, это тоже неинтересно… — А тут неподалеку крематорий, — сделал ценное наблюдение Смолич. — Схожу, развеюсь… Хихикал циничный народ. Временами складывалось впечатление, что они и на собственных похоронах будут глумиться и зубоскалить. — Что по делу? — строго поинтересовался Андрей. — У меня все тихо, — откликнулся Веприн. — И у меня, — не преминул Полянский. — Странная привычка у этих англосаксов. Для них кладбище — это парк, где можно гулять и наслаждаться идиллией. То, что под ногами мертвые люди, голову не парит. Все спокойно, командир. — А у меня событие, — вдруг сказал Гена Смолич. — С моей стороны за спинами людей — поляна под уклон. Памятники в несколько рядов — мощные такие, каменные. Все чинно в ряд, по евростандарту. От аллеи все видно. Здесь машины участников церемонии. Подъехал черный «Ровер», но не паркуется, стоит посреди аллеи. Значит, скоро уедет… Номер отсюда не вижу, соседний седан закрывает. Опускаются боковые стекла, появляются две мужские рожи… — Это что за триллер в прямом эфире? — напрягся Андрей. — Надеюсь, вместе с рожами не появляются автоматные стволы? — Нет, они просто смотрят. Нескорбящие они какие-то. Один постарше, другой молодой, побритый в отличие от первого… Не скажу, что вылитые исламские террористы, но ребята определенно восточного типа… — Сфотографируй их, — встрепенулся Андрей. — Ага, уже… Разрешение нормальное, все будет четко. |
