Сжав кулаки, Ворский двинулся на старика. Многословие Старого Друида, его несокрушимое спокойствие, краснобайство, насмешливый тон — все это вывело Ворского из себя.

— Еще одно слово, и я тебя прикончу! — заорал он. — С меня хватит!

— Тебя зовут Ворский?

— Да, и что дальше?

— Ты немецкий принц?

— Да, да, и что же?

— Ты сразил тридцать жертв?

— Да, да, да!

— Стало быть, ты тот, кто мне нужен. Я должен вручить тебе Божий Камень и вручу, чего бы мне это ни стоило. Я таковский! Можешь теперь подавиться своим волшебным камнем!

— Да плевать я хотел на Божий Камень! — затопав ногами, взвился Ворский. — И на тебя мне плевать! Никто мне не нужен. Божий Камень! Да он уже у меня!

— Ну-ка покажи.

— А это, по-твоему, что? — осведомился Ворский, доставая из кармана шарик, найденный в ручке жезла.

— Это? — с удивлением переспросил старик. — Откуда ты это выудил?

— Из ручки скипетра, которую мне пришло на ум отвинтить.

— И что же это такое?

— Кусочек Божьего Камня.

— Ты болван.

— А по-твоему, что это?

— Это? Пуговица от штанов.

— Что, что?

— Пуговица от штанов.

— Откуда ты знаешь?

— Пуговица от штанов с отломанным ушком, какими пользуются негры в Сахаре. У меня есть еще такая же.

— Да откуда ты знаешь, черт бы тебя подрал?

— Я сам ее туда положил.

— Зачем?

— Вместо драгоценного камня, стянутого Магенноком, — того самого, что обжег ему руку так, что ее потом пришлось отрубить.

Ворский умолк. Он ничего не мог понять. Он уже не знал, что ему делать и как себя вести с этим странным человеком.

Старый Друид подошел и нежно, отеческим тоном проговорил:

— Нет, дружок, без меня ты отсюда не выйдешь. Только у меня есть ключ, только я знаю волшебное слово. Почему ты колеблешься?

— Я вас не знаю.

— Дитя мое! Если бы я предложил тебе что-нибудь непорядочное, несовместимое с твоими понятиями о чести, тогда мне были бы понятны твои сомнения. Но мое предложение не может задеть даже самую щепетильную совесть. Ну что, согласен? Нет еще? Великий Тевт! Что же тебе еще нужно, о недоверчивый Ворский? Может, чудо? Господи, да чего ж ты раньше не сказал? Я ж могу творить их сколько влезет! Угощаясь каждое утро чашечкой кофе с молоком, я делаю маленькое чудо. Подумай только, Старый Друид пьет кофе! Да у меня лавочка битком набита всякими чудесами, даже сесть некуда. Что ты предпочитаешь? Воскрешающие лучи? Или лучи для роста волос? А может, лучи для угадывания будущего? Что угодно — на выбор. Да вот, кстати: в котором часу тридцатая жертва испустила последний вздох?

— Откуда я знаю!

— В одиннадцать пятьдесят две. Ты так разволновался, что в этот миг у тебя встали часы. Посмотри-ка!

Это была какая-то нелепость. Потрясение, вызванное сильными переживаниями, никак не может отразиться на часах переживающего. Однако Ворский, сам того не желая, вытащил часы: они показывали одиннадцать пятьдесят две. Он попробовал было их завести, но увидел, что часы сломались.

Не давая ему опомниться, Старый Друид продолжал:

— Ты изумлен, да? А между тем для мало-мальски знающего друида это пустяк. Друид видит невидимое. Более того, он, если нужно, может сделать это видимым.