Мария Брикер. Остров желтых васильков
– А что сразу – Рыжов? – возмутился Владимир и опустил в полиэтиленовый пакет мокрый венок из желтых васильков. – Трофимов тоже пел – и ничего. – Вене можно, потому что у него слух есть. И потом, это он уловил связь убийства со стихотворением Апухтина «Сумасшедший». Ему сегодня все можно. Веня Трофимов приосанился. – По правде говоря, я и не знал, что это стихотворение. Думал – песня народная. У меня во дворе девочка одна голосистая была. Она на качелях болталась и все время песню эту выла. Иногда венок себе плела из одуванов, напяливала на голову и солировала под окнами. Хотелось взять что-нибудь тяжелое и сбросить ей на тыкву. А вишь, как вышло, – пригодилось. Как увидел жертву, песня про васильки сразу в голове всплыла. «Ничто в этой жизни не проходит бесследно!» – басом пропел Трофимов и тоже получил подзатыльник от Зотовой. – А я знал, что стихотворение такое есть, – с гордостью заметил судмедэксперт Григорий Варламович Плешнер, невысокий щуплый мужичок в кепке. Из-за своей кепки Плешнер получил прозвище «Гриб», а когда он ее снимал, Григорий Варламович походил на гриб атомный – его кучерявая шевелюра распугивала своим видом мирных граждан. Григорий Варламович это знал, поэтому головной убор снимал крайне редко. – Только в стихотворении мухи, а не смерть. – Мухи и смерть – это почти что синонимы в нашем деле, – резонно заметил Рыжов. – Как бы там ни было, связь есть – факт, – снова подал голос Григорий Варламович. – И глаза у жертвы голубые, заметьте. И ранение ножевое в сердце. Не знаю, на лодке девушка с убийцей каталась или просто по бережку бродила, но труп, как в песне, в воду скинули и там же обнаружили. Блондинка опять же, – сказал судмедик и снова склонился над трупом молодой светловолосой девушки. – Вова, сфотографируй, – попросила Зотова. – На груди жертвы написано слово «Любовь». – Про что и речь, – снова вступил в разговор Григорий Варламович. – Надо заметить, что стихотворение «Сумасшедший» вполне созвучно убийству. Слово «Любовь», правда, написано стойким фломастером или маркером, а не ножом. Васильки опять же. Желтые. Надо же… – Впервые вижу желтые васильки, – сказал Трофимов. – На сорняки похожи. Мутанты, что ли? – Сам ты мутант и сорняк! – огрызнулся Рыжов. – Совершенно нормальные васильки. Они разные бывают: пурпурные, розовые, белые, лиловые и желтые в том числе. Меня больше другое волнует – где ранней весной убийца их нашел? – Вот и выясняйте, что зря лясы точить! – рявкнула Зотова. – Пока одно понятно. Убийца с некоторой импровизацией воспроизвел сюжет стихотворения «Сумасшедший» или, скорее, его переделки – мещанского романса, который был впоследствии растиражирован народом в разных вариациях. А васильки желтые – это, я полагаю, специально для привлечения внимания. Дескать, вон я какой оригинальный. Трофимов, узнай, можно ли купить васильки в это время года. Проверь цветочные базы, магазины, что там еще… Теплицы проверь, которые цветами торгуют. Если торгуют желтыми васильками, выясни, кто заказывал эти цветы… – Леночка Петровна, вы прям как с дитем со мной, – обиделся Веня. – За какое время проверять? Зотова улыбнулась и повернулась к криминалисту. – Володь, ты можешь сказать, когда цветы приблизительно были срезаны? – Вот тут вопрос сложный, Леночка Петровна, – сказал Рыжов. |
