|
Безответственным он никогда не был, но был недисциплинирован, эгоцентричен и беспощаден. Теперь он знал это не только потому, что многие женщины ему об этом говорили, но потому, что в конце концов сам к этому пришел. И тогда он решил, что впредь будет эгоцентричен только в своих картинах, беспощаден только в работе и что сумеет дисциплинировать себя и примириться с дисциплиной.
Он будет наслаждаться жизнью в рамках той дисциплины, которую предписал себе, и усиленно работать. А сегодня он чувствовал себя счастливым, потому что утром должны были приехать его дети. – Мистер Том, вам ничего не нужно? – спросил Джозеф, его слуга. – Вы сегодня уже свое отработали? Джозеф был высокого роста, с очень черным, очень длинным лицом и большими руками и ногами. Он ходил в белой куртке и белых брюках, но босиком. – Спасибо, Джозеф. Пожалуй, мне ничего не нужно. – Может, джину с тоником? – Нет. Я, пожалуй, зайду к мистеру Бобби, там выпью. – Пейте лучше дома. Дешевле. Я мистера Бобби видел, он сегодня не в духе. Замучился, говорит, с этими коктейлями. Какая-то с яхты спросила что-то под названием «Белая дама», а он ей подал американской минеральной воды – знаете, на которой нарисован ручей, а у ручья дама в белом платье, похожем на москитную сетку. – Все-таки я пойду. – Дайте я вам хоть одну порцию дома приготовлю. На рейсовом судне привезли почту. Почитаете письма и выпьете коктейль, а потом пойдете к мистеру Бобби. – Ну ладно, согласен. – Вот и хорошо, – сказал Джозеф. – А то ведь я уже приготовил. Почта сегодня ничего интересного, мистер Том. – А где она? – Внизу, на кухне. Сейчас принесу. Два письма с женским почерком на конвертах. Одно из Нью-Йорка. Одно из Палм-Бич. Красивый почерк. Одно от господина, который продает ваши картины в Нью-Йорке. Еще два не знаю от кого. – Может, ответишь за меня на все эти письма? – Пожалуйста, сэр. Если вы желаете. Я ведь кое-чему учился, хоть мне это было и не по карману. – Да нет уж, лучше принеси их сюда. – Слушаю, сэр, мистер Том. Там еще и газета есть. – Газету прибереги к завтраку. Томас Хадсон сел и стал читать письма, потягивая прохладное питье. Одно письмо он прочел дважды, потом спрятал всю пачку в ящик стола. – Джозеф! – крикнул он. – У тебя для мальчиков все готово? – Да, сэр, мистер Том. Даже два лишних ящика кока-колы. Том-младший, верно, уже меня перерос, а? – Ну, нет еще. – Как вы думаете, сможет он теперь меня побороть? – Едва ли. – Мы с ним часто боролись в мое свободное время, – сказал Джозеф. – Чудно все-таки называть такого парнишку «мистер». Мистер Том. Мистер Дэвид. Мистер Эндрю. Замечательные ребята, прямо как на подбор. А Эндрю из всех троих самый хитрющий. – Он и маленький был хитрец, – сказал Томас Хадсон. – А чем дальше, тем больше, – сказал Джозеф с восхищением. – Ты им будь хорошим примером это время. – Мистер Том, как вы хотите, чтобы я теперь был им хороший примером? Три-четыре года назад, в невинном возрасте, это бы еще можно. Я сам думаю взять себе за образец Тома. Он учится в дорогой школе, у него и манеры такие, что дорого стоят. Я, конечно, не могу стать на него похожим. Но держаться, как он, этому я могу научиться. Чтобы и свободно, и легко, и вежливо в то же время. А умом я попробую быть похожим на Дэва. Это, пожалуй, будет трудней всего. И еще постараюсь выведать у Энди, как ему удается быть таким хитрым. – Ты только здесь потом не вздумай хитрить. – Что вы, мистер Том, вы меня плохо поняли. У вас в доме мне хитрость ни к чему. Она мне пригодится в мое свободное время. – А хорошо, что они приезжают, правда? – Мистер Том, такого великого события не было со времен большого пожара. |
