Ви потёр лицо. Их отец, Бладлеттер, заделал бесчисленное число бастардов прежде, чем погиб в схватке с лессерами давным-давно в Старом Свете. Но Ви даже представить не мог, что у него есть родственница.

Пэйн была другой. У них была одна мать, причём отнюдь не дражайшая мамэн. А Дева-Летописеца. Прародительница всей расы.

Дрянь, вот кто она.

Взгляд Пэйн переместился на Ви, и он перестал дышать. На него смотрели бриллиантовые радужные оболочки, такие же, как у него, а тёмно-синюю окаёмку вокруг них он каждую ночь видел в зеркале. Ум… интеллект, таящийся в этих арктических глубинах, был того же рода, что и у него.

— Я ничего не чувствую, — сказала Пэйн.

— Я знаю. — Качая головой, он повторил, — Знаю.

Её рот дёрнулся, будто при иных обстоятельствах она могла улыбнуться.

— Ты можешь говорить на любом языке, котором пожелаешь, — сказал она на английском с акцентом. — Я свободно говорю на… многих.

Как и он. И значит, Вишес не мог сформулировать ответ аж на шестнадцати языках мира. Он потрясающий умник.

— Есть известия… от твоей шеллан? — запинаясь, спросила она.

— Нет. Ещё болеутоляющего?

Её голос был слабее, чем перед его выходом в коридор.

— Нет, спасибо. Они заставляют меня… чувствовать себя странно.

Потом последовала длинная пауза.

Которая становилась ещё длиннее.

И длиннее.

Господи, может, он должен был взять её за руку… всё-таки, она чувствовала тело выше талии. Да, но что он мог предложить ей в этом плане? Его левая рука дрожала, а правая несла смерть.

— Вишес, время не…

Когда его сестра замолчала, он закончил предложение про себя: «…на нашей стороне».

Чёрт, он хочет, чтобы это оказалось неправдой. Когда дело касалось повреждений позвоночника, как и в случае с сердечными приступами и ударами, шансы становились всё меньше с каждой уходящей минутой, в которую пациенту не оказывалась помощь.

Человеческому хирургу лучше оказаться таким выдающимся, каким его рекламирует Джейн.

— Вишес?

— Да?

— Ты жалеешь, что я пришла сюда?

Он нахмурился.

— Ты что такое говоришь? Конечно же, я хочу, чтобы ты была рядом.

Начав притоптывать ногой, он задался вопросом, как скоро ему потребуется следующая сигарета. Он просто не мог дышать, сидя здесь, не был способен делать что-либо, пока его сестра страдала, к тому же его мозг разрывали вопросы. На его макушке сидели тысячи «как?» и «почему?», но он не мог задать их. Пэйн выглядела так, будто в любой момент могла впасть в кому от испытываемой боли, так что сейчас не самое удачное время для kaffeeklatsch.

Дерьмо. Вампиры могли излечиваться со скоростью молнии, но едва ли они были бессмертны.

Он вполне мог потерять свою сестру, так и не узнав её толком.

При этой мысли, он быстро просмотрел её жизненные показатели на мониторе. Кровяное давление расы вампиров отличалось низким уровнем, но сейчас, в случае Пэйн, оно стремилось к нулевой отметке. Пульс был замедленным и неровным, будто за барабаны посадили белых парней. А у кислородного датчика вообще пришлось выключить звук, потому что он беспрерывно подавал сигнал тревоги.

Когда её глаза закрылись, Ви подумал, что это может быть в последний раз, и что он сделал для неё? Лишь накричал, когда она задала вопрос.

Он наклонился ближе, чувствуя себя полным придурком.

— Пэйн, ты должна держаться. Я достану то, в чём ты нуждаешься, только не сдавайся.

Её веки поднялись, и сестра посмотрела на него с позиции своей закреплённой в неподвижном состоянии головы.